выдал, а приданное и инфраструктуру к ней — нет? Что это, как неуважение к Древнему? В глазах барона я пришел лично, чтобы выразить свое недовольство. Возможно — с плачевными последствиями для клана Икеда.

— Простите! — покаялся барон, выпрямился, сев на колени и достал из ножен кинжал. — У меня не остается выбора, кроме как…

— Кроме как найти слуг и паланкин, — подсказал я. — Ваша кровь мне не нужна, барон, мне нужен душевный покой моей наложницы.

— Казума, приготовь все необходимое для комфортной жизни Юки в доме Древнего! — скомандовал барон мужику из шеренги слева.

— Хай! — молодецки рявкнул тот в татами и прямо на карачках покинул помещение.

Стоп, а разве не будет правильным притащить девушке целую, почти покойную, мать? Ей же не обязательно помирать.

— Окончательное решение остается за вами, уважаемый барон, — заявил я. — Но мне было бы очень приятно, если бы баронесса искупила свой грех заботой о дочери.

— Разумеется! — снова бухнулся лбом в татами барон. — Асами, для нашего рода ты — мертва. Нарекаю тебя новым именем: Сакура. Отправляйся в дом Древнего в качестве смотрящей над слугами.

— Да! — та тоже ткнулась лбом в татами. — Уважаемый хозяин, — это уже мне. — Могу ли я взять с собой немного вещей?

— Барон, позволено ли моей главной служанке взять из вашего дома немного вещей? — переадресовал я вопрос хозяину дома.

— Разумеется! — отозвался тот. — Женщина, позаботься так же и о вещах для Юки. Не забудь и приготовленные нами подарки для Древнего.

Последняя фраза прозвучала с нажимом — никаких подарков приготовлено не было, но не будем заострять внимания на таких мелочах. Атмосфера в помещении, кстати, неприятная — «биометрия» окружающих показывает смесь страха, гнева и надежды уцелеть после моего визита. Барон Икеда, в дополнение к вышеперечисленному, испытывает легкую радость — раз я заморочился прийти за инвентарем, значит Юки мною принята. Если я не снесу присутствующим бошки прямо сейчас, у клана Икеда все будет хорошо — барон уже явно сочиняет в голове сценарий своего рассказа Императору о том, насколько Древний заботится о Юки.

Пауза затягивалась, и хуже от этого было отнюдь не мне. Народ валялся лицами в татами, Тимофей с любопытством рассматривал висящую на стене гравюру с нарисованной на ней горой.

— Фудзи? — продемонстрировал я свой небогатый кругозор.

— Хай! — отозвался барон и поднялся на ноги.

Наконец-то.

— Работа мастера стиля укиё-э, Кацусика Хокусай-сенсея, — похвастался он. — Данная работа называется «Южный ветер. Ясный день» и принадлежит к серии «Тридцать шесть видов Фудзи». Если вам это интересно, я мог бы предложить вам осмотреть всю серию — все сорок шесть гравюр были куплены моим многоуважаемым отцом для украшения поместья.

Так тридцать шесть или сорок шесть? Ох уж эти япошки.

— Я мало смыслю в живописи, уважаемый барон, и буду благодарен вам за этот урок, — кивнул я.

— Я смыслю еще меньше, — изобразил он натужный смех, чтобы не обижать такого бестолкового и потенциально опасного Древнего. — Но история и свойства данной серии мне хорошо знакомы. Прошу вас, — он подошел к двери и с поклоном открыл передо мной. — Следуйте за мной.

Мы последовали. Дом у барона был каноничный, деревянно-пергаментный, с нулевой звукоизоляцией, но исписанный красивыми пейзажами, украшенный свежими и сушеными цветами и почти лишенный мебели. Пока Икеда, стоя в коридоре, описывал очередную гравюру из серии, я осознавал, насколько сложно жителям поместья давался мой визит:

— Еще одну бутылку сакэ — проверим телохранителя Древнего на выдержку.

— Прикажете посадить рядом с телохранителем красивую и подходящую по возрасту и происхождению женщину?

— А если он не захочет женщину?

— Тогда посади рядом с женщиной красивого и подходящего по возрасту и происхождению мужчину!

— А если он не захочет мужчину?

— Сделает вид, что не заметил!

Даже не знаю — смеяться или плакать.

— Хакуя привез с рыбного рынка свежий лосось!

— Отлично, давай его сюда! Сегодня мы должны выложиться на полную — если мы опозорим стол дома Икеда в глазах Древнего, нам придется до конца наших дней варить кашу для каторжников!

— Изначально планировалось издать тридцать шесть гравюр, — вещал барон. — Успех их был огромен, поэтому в конце 1830-го года издательство объявило о планах выпустить еще сто новых видов Фудзи. Однако свет увидели лишь десять из них — поэтому серия состоит из сорока шести работ.

— Очень интересно, — соврал я.

— Ой, я видел в третьем сарае вырезанный из золота лист клёна! Неси его сюда — он поможет придать паланкину молодой госпожи более пристойный вид!

— Где эта чертова Каэдэ? Найдите ее, пусть собирается и едет присматривать за своей госпожой!

Барон выстроил маршрут так, чтобы в последнюю очередь мы полюбовались на гравюру в столовой. Обставлена на европейский манер — с нормальной мебелью, ковром и полным набором столовых приборов. До этого мы посещали другую столовую — этническую, с низким столиком и подушками вместо стульев. Так и запишем — нас отвели в загон для гайдзинов. Шутка — просто барон совершенно справедливо решил, что на стульях и с вилками в руках нам будет удобнее.

Одетые в серые кимоно официанты смотрелись в таком сеттинге несколько неуместно, но внешний вид компенсировался отточенными движениями, многочисленными поклонами и старательно создаваемым ощущением того, насколько я в их глазах важный. Отличный сервис в доме Икеда. Мы с бароном разместились во главах стола. Тимофей — по правую руку от меня. Правее него — симпатичная, успевшая покрыть лицо белилами и укутаться в нарядное, красно-золотистое кимоно, японка. Правее нее — покрывший смазливое лицо белилами, одетый в женское кимоно, мужик. Извращенцы, блин.

На другой стороне стола разместились младший брат барона и главный военный советник клана Икеда. Последний похвастался:

— Клан Икеда первым выполнил приказ Его Императорского Величества, начав платить рабам зарплату и гарантировав им право покинуть наши земли. Оборотней, — последнее слово прозвучало со старательно замаскированным отвращением. — В наших землях не было никогда, но мы выполнили и другой приказ Его Императорского Величества, гарантировав им гражданские права на наших землях.

— Эти перемены послужат благу всего человечества, — покивал я.

Тимофей тем временем увернулся от направленной на его колено руки японского педика. Как япошки и предполагали — КГБшник делает вид, что