Я спрятал голову под одеяло, но высокий человек стянул его с меня. «Регент, — сказал он, — пришло время стать мужчиной!»

Я поднял глаза — около постели стояла моя мать и держала линейку в обеих руках, словно предлагая ее мне. «Я пришла просить у тебя прощения», — сказала она. Положила линейку на постель рядом со мной и вздохнула. «Мои мучения окончены, — сказала она. — Помни, сын мой: не только музыка есть творение небес, но и любовь тоже. Будь счастлив». Она заторопилась прочь, а я проснулся.

Беатрис нежно сказала:

— Это всего лишь сон, господин Регент.

— Возможно, — ответил он, а потом достал из складок мантии маленькую золотую линейку. — Я похоронил ее вместе с ней, но когда я сегодня проснулся, она лежала на моей постели.

Немного помолчав, он произнес:

— Беатрис, давай зайдем в часовню. Мне нужно поговорить с тобой наедине.

Я оставила их вдвоем и направилась домой, улыбаясь самой себе.

* * *

Почти забытые лимоны так и лежали на столе. Я взяла один, отрезала ломтик и попробовала. Вкус оказался таким кислым, что из моих глаз брызнули слезы.

— Бабушка, — спросила я, — как ты полагаешь — у меня получится приготовить пирог с таким ужасно кислым фруктом?

— Конечно, — ответила она. — Если подсластишь сахаром. Вот, используй весь, моя Кетура, ибо я нутром чую, что после сегодняшнего дня нам никогда не придется волноваться насчет сахара.

И я принялась за готовку, а Бабушка отправилась разузнать, кто что будет представлять на ярмарке, а заодно принять массу поздравлений с тем, какая умная ей досталась внучка.

* * *

Я смешивала и пробовала, и опять смешивала и пробовала, пока наконец у меня не получилась начинка в самый раз — не слишком сладкая, не слишком кислая и на вид как солнышко. Для глазури я взбивала яичный белок с сахаром до тех пор, пока они не стали воздушными, словно облачка в летний день. Тогда я приступила к выпечке.

Наконец у меня будет пирог, который заставит всех мужчин в деревне влюбиться в меня, а Бена Маршалла вообще потерять голову и сделать мне предложение.

Раздался стук в дверь. Это был Бен собственной персоной.

Я с надеждой улыбнулась ему.

— Кетура, — сказал он, — ярмарка открывается завтра.

— Я как раз готовлю особенный пирог. Лимонный.

— Можно? — Он протянул руку за ложкой, вымазанной в блестящей начинке.

Отведал. Глаза у него стали большие-пребольшие. Он снова лизнул ложку.

— Кетура, это же невероятно вкусно!

Он вылизал ложку начисто, не оставив на ней ни капли начинки.

— Не похоже ни на что, что я когда-либо пробовал. Просто чудо! Нет сомнений — ты получишь звание Лучшей Стряпухи.

И промолвив эти слова, он упал на одно колено.

— Кетура, ты выйдешь за меня замуж?

— Но… Бен, я… я же еще не получила призовую ленту…

— Получишь. А если нет, отцу достаточно будет отведать твоего пирога, чтобы понять, кто должен был победить. Скажи же, Кетура, что выйдешь за меня!

Мое сердце трепыхнулось, будто умирающая бабочка, и тут же замерло. Замолчало и затихло.

— Одну секунду, — сказала я, опустила руку в карман передника и крепко зажала амулет в ладони. Да, вот парень, которого подразумевала Сестрица Лили, когда говорила, что я уже люблю кого-то. Конечно это он!

Нет. Глаз продолжал кого-то высматривать. Он медленно поворачивался в моей ладони из стороны в сторону — движение, похожее на печальное покачивание головой.

Сердце в моей груди оставалось немым, как камень.

— Нет! — сказала я, обращаясь к собственному сердцу вслух.

Лицо Бена приняло озадаченное выражение.

— Я… я имею в виду — нет, я должна выиграть честно, Бен, — выдавила я. — А вдруг корочка получится грубой?

Он поднялся.

— Не волнуйся об этом, Кетура. — И наклонился, чтобы поцеловать меня.

Я оттолкнула его.

— Бен, — сказала я, — прошу тебя…

Он опять принял озадаченный вид.

— Ну хорошо. Конечно, я уважаю твою девичью скромность. Подождем, пока пирог не выиграет первый приз, все честь по чести, и тогда я тут же сделаю тебе предложение.

Он схватил мою руку, поцеловал ее и ушел. Я стояла недвижно с ложкой в руке и смотрела, как он уходит. Сжала амулет еще раз, как будто хотела принудить глаз остановиться. Я даже не позаботилась закрыть за Беном дверь.

— Глупая девчонка! — наконец обругала я себя. И принялась скрести кухню, не забывая честить себя на чем свет стоит. Ведь каждая девица в Крестобрежье мечтает о таком женихе!

Но Бен не был моей заветной любовью, и мне не нужен был амулет, чтобы это подтвердить.

Я скребла с такой яростью, что чуть не опрокинула пирог на пол, а потом в смятении выбежала из дома. Я бежала и бежала, заглядывая в глаза каждому встречному парню. Кто же он — тот, кого я люблю? Я искала его не только для того, чтобы избавиться от обязательства перед лордом Смертью. Зачем мне жизнь, если мое сердце никого не любит?!

Я пробежала по всем тропинкам Крестобрежья, всмотрелась в каждого мужчину, который мне улыбнулся, и наконец оказалась у лачуги Отшельника Грегора. Деревенские женщины убрали и заново побелили хижину, но Грегор уже успел захламить двор: я увидела груду косточек, спутанный клубок волос, ниток и овечьей шерсти, горку из камней и кучу всякого мусора, собранного со всего селения. В окне торчала его чумазая, обросшая щетиной физиономия.

— Выйди ко мне, Отшельник Грегор! — ласково попросила я.

— Ты же не убирать заявилась, правда? — взмолился он.

— Нет, Отшельник, я пришла узнать, не влюблена ли я в тебя.

Раздался вопль ужаса, и голова в окне исчезла. Я дерзко вошла в хижину. Отшельник попытался спрятаться под кучей соломы, служившей ему постелью. Я видела только его ноги. Они дрожали.

— Ну же, будь мужчиной, — потребовала я. — Посмотри на меня!

— С какой стати тебе в меня влюбляться? — жалобно проблеял он из-под соломы.

— С той стати, чтобы выйти за тебя замуж, конечно!

— Замуж?! — Он глубже зарылся в солому.

— Посмотри на меня, — настаивала я, — не то позову своего друга лорда Смерть в гости к тебе.

Отшельник медленно выпростался из-под соломы и настороженно уставился мне в глаза. Амулет завращался так бешено, что едва не вырвался из моей ладони.

Я с радостью выскочила из лачуги.

* * *

К тому времени, когда я медленно вернулась в деревню, уже настал вечер. Зажглись фонари, зазвучала музыка и начались танцы. Печальная, потерявшая всякую надежду, я стояла на краю площади, пока Гретта и Беатрис не отыскали