сбивали его с толку и мешали спокойно продолжать пилотирование машины. Он начинал задумываться о том, как отогнать от себя весь этот негатив. Потом начинал внушать себе, что всё это надуманная неправда, и в результате, не находя правильного ответа, всё больше погружался в собственные заблуждения.

Наконец, обстановку разбавила Фрэя:

— Ганс, послушай, так ты, получается, по образованию психолог?

— Ни в коем случае! Я — военный лётчик, как и Джонс, — ответил Ганс.

— Откуда ты знаешь, что я — военный лётчик? — настороженно переспросил Джонс.

— Из твоего досье, — ответил Ганс, — признаюсь откровенно, я читал все ваши досье и должен сказать, что и без них сразу бы понял, что ты — военный лётчик.

— Ты читал наши досье??! — ошеломленно спросила Фрэя.

— Естественно! — возмутился Ганс, — а как ты хотела? Чтобы я просто так взял, и, не подготовившись, присоединился к иностранной группе абсолютно неизвестных мне людей, да ещё и военных офицеров, на условиях жёсткого соперничества в экстремальных условиях. Вы внутри своей группы знаете, кто из вас кто и откуда?

— Ну, естественно, — ответила Фрэя.

— Вот и отлично! — произнёс Ганс, — и мне тоже в целях общей безопасности необходимо знать, с кем я отправляюсь в поход!

— А почему ты бы сразу понял, что я — лётчик? — спросил Джонс.

— Наблюдательность. Ты всё делаешь как военный летчик. Садишься в сновигатор как военный лётчик, управляешь как лётчик. Когда ты ешь в столовой и общаешься с кем-нибудь на темы пилотирования, ты жестикулируешь как военный лётчик, описывая манёвры. Ты носишь гермошлем в обнимку как военный летчик.

— Ладно, я понял, не продолжай, — сдался Джонс.

— Послушай, — снова начала Фрэя, — но если ты не психолог, тогда тебе наверно приходилось изучать психологию, читать книги по психоанализу, Фрейда там или что-нибудь ещё?

— Да, ты права, — отвечал Ганс, — только всё намного проще. Как таковой психологией я не занимался, и Фрейда я тоже не читал. Но к изучению одной книги я действительно подошёл вплотную, и она содержит много работ различных немецких психологов, в том числе и Фрейда. Она называется «Методы допроса спецслужб Третьего Рейха».

— Кошмар какой! — ужаснулась Фрэя, — я слышала о подобных изданиях, но всегда считала, что там описываются жестокие пытки.

— Ты что?.. Это же самая вершина! — продолжал Ганс, — исключительность допроса состояла именно в том, чтобы вывести человека на чистую воду незаметно для него самого таким образом, чтобы он понял абсолютную бесполезность в сопротивлении и лжи, легко и радостно без какого-либо причинения физического вреда. Тем более что допрашивать зачастую приходилось привилигерованных членов общества, включая офицеров Вермахта, а здесь уже ни о каких грубых воздействиях не могло быть и речи.

В этот момент Хэлбоксу захотелось просто уничтожиить Ганса, если бы такая возможность была. Не выдержав внутреннего раздражения, он принял решение продолжать гонку в одиночестве, после чего включил как всегда свою тяжёлую интенсивную музыку на всю громкость и начал ускоряться на форсаже. В колонках зарубила ритмичная, поражающая своей массивной абстрактностью композиция «Rational Gaze», известного своими сложными ритмами, масштабной энергией и иррациональными музыкальными оборотами шведского коллектива «Meshuggah». За ней последовала композиция «Bleed». Что и говорить?.. — Шведы, по мнению Хэлбокса, подходили к Антарктическим пейзажам за бортом сновигатора как нельзя лучше, особенно в безветренную чистую погоду в условиях хорошей видимости.

— Ты куда опять понёсся, Хэл? — спросила Фрэя.

Но ответа не последовало. Хэлбокс полностью выключил основной канал связи, чтобы его наслаждение от смеси звукового потока и скорости не прерывали переговорами в эфире.

— Да он как всегда на своей волне. Оставь его, Фрэя, он походу обиделся, — сказал Джонс.

— Ну вот, я же говорил… — внезапно начал, Ганс, — стоит только скорректировать человека к правильной цели, как он сразу же начинает заниматься делом, а не размножать свой негатив среди остальных под видом случайных размышлений. Даже веселее стало, как-то будоражит азарт, может тоже газку прибавить, а то мало ли что?

— Только вот не надо притворяться, что ты не хотел ему досадить, — сказала Фрэя.

— Что ты?! — изумился Ганс, — всё в пределах допустимого. Твёрдость и жестокость однозначно необходимы в такого рода случаях! Иначе это превратится в стимулирование пассивных настроений, а в конце тебе просто сядут на шею. Наш случай именно такой. Только шок! Только высокое напряжение!

Пилоты оставили позади Землю Королевы Мэри и двигались по Земле Уиллиса в сторону Земли Адели. Штурманбот сообщил о прохождении контрольной точки окончания Равнины Шмидта. Пилотировать сновигаторы на Восточном Плато Антарктического материка оказалось наиболее захватывающе. Непревзойдённая снежная пустыня казалась абсолютно бескрайней. Скорость сновигаторов не опускалась ниже ста пятидесяти узлов. Но практически идеальное демпфирование фюзеляжа на небольших неровностях и плавная балансировка кабины в коротких прыжках на такой скорости при очень продолжительном полёте вызывали ужасное укачивание даже у самых выносливых и стойких. К шести часам вечера гонка переходила в завершающую стадию. Штурмабот сообщил о переходе из зоны Земли Адели в зону Земли Виктории. До выхода на финишную дистанцию оставалось около четырехсот миль. Группа разбилась на большие боковые и фронтальные дистанции. С личным временем было ничего не понятно, так как пилоты расходовали свой запас форсажа на отрезках пути в разных режимах, оставляя его для финиширования. К тому же никто и не вёл даже приблизительных расчётов на такой высокой скорости, всё внимание уделялось управлению. На очередной контрольной точке штурманбот сновигатора Хэлбокса предупредил об отклонении от курса на десять градусов влево, но тот игнорировал предупреждение из-за чрезвычайного транса, в который впал от естественного влияния ритмично акустических эффектов вперемешку с невероятными пейзажами за бортом и чувством скорости. Произошло это в результате того, что следовать прямолинейным маршрутом в заданном секторе было не приемлимо из-за вероятных преград в виде холмистости и штурманбот, проанализировав показания ультра-звукового сонара, сделал моментальные результаты по корректировке движения. Дальность сканирования сонаров, которыми были оборудованы сновигаторы первого поколения, не превышала двух миль. Поэтому при скорости в сто шестьдесят миль, на которой двигался «Progressor» Хэлбокса, у него было не больше минуты на совершение манёвра. Едва успев опомниться, он начал уводить штурвал влево, но было уже поздно — разъяренная машина неслась прямо на дюну, от столкновения с которой можно было спастись только резким торможением с заносом, так как угол подъёма на такой скорости не допускал мягкого восхождения. У Хэлбокса быстро пронеслись мысли в голове о возможности осуществить отчаянный прыжок. Для этого ему нужно было ещё больше ускориться и на форсаже перед самым склоном дюны полностью завалить назад механизацию заднего антикрыла. В этом случае его ожидал бы настолько сумасшедший и