ожидания, малолюдному в это позднее время, и вдруг заметил спящего Чэня. У Чу невольно улыбнулся; осенью, знакомясь с работой низовых организаций, он целых два месяца работал с ним в одной бригаде и теперь сразу его узнал. «Что тут делает ночью этот недотепа? — удивился секретарь. — Наверное, поезда ждет, как бы не проспал». У подошел и легонько потряс Чэня. И вдруг заметил, что тот подложил под себя вещи. Как бы не ограбили беднягу. Он толкнул его посильней, но тот и ухом не повел, продолжая посапывать. У Чу был не прочь подшутить: схватил Чэня за нос и почувствовал, что у того жар. Он быстро приподнял его и разбудил.

Чэнь вспомнил разговор с секретарем. «Заболел?» — спросил тот. Чэнь утвердительно кивнул. «Как ты сюда попал?» Чэнь показал на дорожную сумку. «Пустая? А где же вещи?» Чэнь, кажется, промолчал. Но У сразу все понял. Вместе с шофером они довели Чэня до машины и повезли в больницу. Человек в белом халате, осмотрев Чэня, с улыбкой обратился к секретарю; кажется, он сказал: «Сильная простуда, но ничего страшного», — налил полстакана воды, дал запить таблетку и еще бесплатно снабдил лекарством. «У нас нет свободных коек, — сказал он секретарю, провожая их до машины. — Устройте его на ночь в гостиницу, ему нужен покой!» Когда машина тронулась, он услышал, как секретарь У сказал водителю: «До отхода поезда тринадцать минут, отвези меня на вокзал, а потом его в гостиницу, пусть ему отведут отдельный номер. Скажи, это мой друг…»

При одном воспоминании об этом у Чэня так сильно забилось сердце, будто в груди ударили в колокола, под сомкнутыми веками в уголки глаз набежали слезы и, задержавшись на мгновение, выкатились, побежали по лицу… Славный человек секретарь У, уважил его, Чэнь Хуаньшэна, представил своим другом, помог в беде, выручил, спас, можно сказать, от верной гибели. Что и говорить, редких достоинств человек. А ведь в сущности, думал Чэнь, никакие мы с ним не друзья, просто знакомые, в домашней обстановке, за столом всего-то раз и встречались. Однажды осенью, знакомясь с работой их бригады, У Чу вдруг нагрянул к нему на обед, хотел, видно, узнать, как теперь живет бывший бедняк. У Чу накупил ребятишкам гостинцев, кучу денег потратил, с лихвой хватило бы на два обеда. Никто так запросто в гости не ходит. Да, что ни говори, а секретарь У на своем высоком посту от простого народа не отгораживается.

На сердце у Чэня потеплело. Он вытер слезы, успокоился, открыл глаза, еще раз осмотрелся да так и ахнул от изумления. Все кругом было чистое, новенькое: ослепительно белый потолок, выкрашенные на высоту человеческого роста светлой блестящей краской стены, зеркально-гладкий темный пол и мебель веселых тонов: светло-коричневый комод, светло-желтый письменный стол и еще две побольше, чем стулья, низкие скамейки, обитые кожей. Чэнь в жизни таких не видел. Взгляд его скользнул по кровати, задержался на нарядной с каймой простыне, шелковом одеяле, белоснежном пододеяльнике — все чистое, новое, с иголочки, так что Чэнь, оробев, невольно сжался в комок, вспомнив, что сам-то он давно не мылся. Боясь запачкать всю эту красоту, он тихонько поднялся с постели, оделся и, крадучись, точно вор, неслышно ступая босыми ногами, направился к двери. Но, проходя мимо кожаного кресла, не удержался, потрогал, слегка нажал на сиденье, оно пружинило, сесть в кресло Чэнь, однако, не решился: вдруг продавит! Осторожно отворив дверь, он вышел из комнаты.

Прошелся по коридору, ноги заледенели, к тому же, кроме него, никто босиком не ходил, и он решил обуться. В душе Чэнь ликовал, как здорово все устроил секретарь У. Подумать только, в какое место его поселил! Краем уха Чэнь, правда, слышал, что стоит это дорого, гостиница да еще такой роскошный номер, и ни в какие расходы не впишешь, самому придется раскошелиться, за одну ночь, можно сказать, просадил деньги на шапку, вхолостую съездил в город.

Чэнь не на шутку всполошился и пошел все выяснять, тем более что платить все равно придется.

У конторки сидела девушка с газетой в руках.

— Товарищ, счет.

— Какой номер? — спросила та, не выпуская из рук газеты, даже не взглянув на него.

— Не знаю. Крайний с восточной стороны.

Девушка выронила газету, с любопытством на него уставилась.

— Вас привезли на машине секретаря У? Как вы себя чувствуете? — Она приветливо улыбнулась.

— Спасибо. Мне пора возвращаться.

— Что за спешка? Вы боевой друг секретаря У, да? Где вы работаете? — Девушка говорила ласковым, мягким тоном, протягивая счет, сладко улыбнулась. Чэнь смотрел на нее во все глаза: писаная красавица.

Тут он наклонился, взглянул на счет и отпрянул как ошпаренный. Цифры были знакомые, но сумма показалась невероятной.

— Сколько? — нетерпеливо бросил он, покрывшись испариной.

— Пять юаней!

— За ночь?

— Да, пять юаней за ночь.

Сердце его бешено забилось. «Бог ты мой, — пронеслось в голове, — я-то думал, это будет стоить одной шапки, кто знал, что ночевка обойдется мне в две!»

— Вы еще не поправились, видите, как вспотели! — удивилась девушка.

Дернул его черт за язык!

— Я же всего полночи здесь был! — сказал и тут же пожалел.

Девушка сразу смекнула, в чем дело, и уже без улыбки, ледяным голосом как ножом отрезала:

— Не имеет значения, к двенадцати часам обязаны оплатить за сутки.

Что ж, она довольно вежливо обошлась с ним, не подняла на смех, наверное, постеснялась секретаря У, однако по ее суровому виду Чэнь понял, что оплошал, молча, дрожащими руками вытащил из кармана деньги, отсчитал пять юаней, три раза пересчитал и передал девушке измятые, влажные от потных ладоней мелкие купюры.

Девушка, опять углубившаяся в чтение газеты, сначала нахмурилась при виде мелочи, но сдержалась и молча приняла деньги.

Чэнь, распростившись с пятью юанями, потеряв расположение девушки, кипел от негодования. Уйду, и ноги моей тут больше не будет, решил он, но, вспомнив про сумку, вернулся в номер.

Он замешкался в дверях, не решаясь ступить на отполированный как зеркало пол. «Не разуться ли?» Но тут же рассердился на себя: «А пять юаней за что заплачено!» И, важно ступая, не боясь больше испачкать пол, прошествовал прямо к креслу и уселся на него. «За пять юаней можно и продавить».

Живот подвело от голода, он пошарил в карманах, нашел кусок черствой лепешки, встал, налил из термоса кипятку. Тут он заметил, что с креслом ничего не случилось, плюхнулся в него со всего размаху да еще попрыгал: хорошая мебель, добротная! Ему было мягко, удобно, он грыз лепешку,