Вечером, занимаясь в качалке СТБ, он думал, что происходящее в мире, а главным образом в нашей стране — это только начало, что-то нужно будет предпринимать дальше. Ведь Автокомп не всегда будет находиться в лесу, замурованный в скале. Когда-то он захочет выйти. Или его захотят вывести.

Каждый жим приобретал значимость — ведь машина может тоже жать вес, только лучше. Чем он, Евгений лучше машин? По крайней мере он должен соответствовать нормативным требованиям.

Жена привыкла к постоянным командировкам и заданиям. Поэтому его появлению она не придала особенного значения — он мог появиться и тотчас исчезнуть.

Нет, но сегодня ему хотелось остаться и посидеть с детьми. После шумного вечера он снова остался один. Жена была занята укладыванием малышек, которое плавно переходило в ночное дежурство около деток. В одиночестве мысли снова одолевали его.

Основной нагрузкой у Евгения было курирование Автокомпов. А вместе с этим на его попечении оказался и Ионов. Это символ нашего времени. Ионов. Трудно даже перечислить, на что его Рассадник повлиял в жизни мира. Нет, конечно в Управлении были противники того, чтобы вообще заниматься проблемами искусства, Автокомпами и в особенности Ионовым (а что надо было? Его грохнуть?..) Внутренняя борьба велась и Евгений хорошо знал, что на старика давят со всех сторона… Хорошо, что хотя бы удалось раскачать неповоротливую машину и придумать Ионову новое занятие. Официально Евгений Городовой являлся ответственным офицером этого направления. Круз был формально подотчетен ему, но никогда ему не подчинялся, у него были собственные авторитеты, на которые он ориентировался. Он занимался более технической стороной. Отвечал за чипы, если сказать грубо.

С Крузом контакт был, работа велась, но его сам статус его работы ему категорически не нравился. Сначала он «оцифровал» Ионова и Юру, а теперь мутит что-то с Ильей Бесединым. Там вырисовывается какая-то довольно грязна игра… Дело в том, что Илья вот уже как несколько месяцев встречается роботом-девушкой и сходит с ума, не зная, что думать. Штатные психологи предупреждают, что его состояние критическое.

Самой большой тайной в этом деле было даже не то, что бот охмурял Беседина. Евгений скрывал в отчетах многочисленные признаки того, что Влад и Юра «проснулись». У него был свой собственный интерес — чтобы об этом как можно дольше не узнали. И он подавал доклады Главному без учета данных, которые могли бы натолкнуть его на эту мысль. Собственно, это госизмена, Евгений знал. Но потомки его поймут и не будут осуждать.

Вчера был доклад, на котором Главный проявил интерес не к проблемам трудоустройства, а к новым фильмам. Потребовал от Евгения оценки выполнения проекта «Ионов». Раз уж этот человек стал публичным. А какая тут могла быть оценка? Подопечный на пустом месте, без средств, без финансов умудрился наладить производство фильмов, пардон — наладить нужную нам информационную медийную деятельность! Премьеры были обозначены в календаре вереницей. В том числе и фильм популяризирующий МО. Без всякой помощи, без затрат они получали полноценный канал с широким охватом населения. Какая тут могла быть оценка? Пять с плюсом!

Городовой так и не понял — смотрел ли старик сам новый фильм или он воспользовался докладом Евгения о содержании этой ленты. Прочел и теперь спрашивает? Или же все-таки сходил в кино? Интересно, как это выглядело? В гражданке под руку с женой?.. Под своей фамилией Шашкин? Или под чужой?

— А вы уверены, что этот фильм… м-м… о лыжном обществе нам полезен?

— Шеф, фильм о велосипедном обществе.

— Да?

— Медиа-среда должна привыкнуть к новым идеям. Этим Ионов и занимается.

— И какая же здесь идея?

— Сплоченность и справедливость. Эти качества нужны стране. Главное же — объединяться и противостоять вызовам. Сделано очень мастерски. На первый взгляд фильм кажется мелодрамой и приключением. Кстати, в фильме присутствует положительный образ российского офицера.

— Это хорошо, это хорошо.

В докладе было очень хорошо прописан этот момент.

— Я готов предоставить видеоматериалы, — на всякий случай предложил Евгений.

Старик предсказуемо махнул рукой. Не интересуют они его. Главное — доклады.

Однако не обошлось без мучительных вопросов. Старик опять требовал ответов которых не было.

— Мы прекрасно знаем, где базы Бит-корпорации (той, что осталась), но никакого цифрового доступа к ним у нас до сих пор нет! Как они обеспечивают себе защиту в неанонимной сети? Мы знаем, что до сих пор в городах действуют агенты Ионова. И мы не можем их найти, хотя даже выпущен специальный прибор, фиксирующий робота. Они так похожи на людей, что аппаратура их не берет!

— Этот прибор сделан на основе косвенных данных наблюдения. К сожалению, он не точен.

— Что мы как раз и выяснили, да. — Главный решил сменить тему, задумчиво посмотрел на единственную картину на бетонной стене. — А по генетически измененным людям что?

— Первые анализы показывают, что генетические манипуляции с людьми были произведены намеренно — для нужных изменений. Можно предполагать, что для того, чтобы использовать людей для агентурной работы в пользу кругов связанных с иностранными разведками. И еще один предположительный вывод — геномодификация могла производиться в больших количествах с партиями людей.

— То есть кроме ботов Ионова в качестве агентов у нас еще одна радость — гены в обществе.

«Да, гены и чебурашки» — невесело подумал про себя Евгений.

— Потенциально такие же опасные. — Сказал он вслух.

Разговор проходил в бункере под землей, присутствовали Главный, и еще несколько офицеров, среди которых был и личный представитель министра обороны.

В бункере не было ни одного электронного прибора — ни компа, ни радио, ни часов — ничего. Беседы велись здесь крайне редко, кому хотелось сидеть в этой душегубке?

Вряд ли в прозрачной сети было бы возможно что-то утаить, если бы не методы использования открытых ключей, систем аутентификации с нулевым разглашением и разнообразных программных протоколов, предназначенных для взаимодействия, аутентификации и верификации. Это вечная борьба — кто кого перешифрует. Рассадник пока одерживал безоговорочную победу — ему удавалось скрываться. Это было не удивительно, машины были способны на постоянное изменение шифров…

Хорошо, что удалось ограничить Автокомпы, которые работали на том же Рассаднике. Хотя вопрос ограничения тоже был дискуссионным.

Ну а картина бессилия СТБ для Евгения была очевидной.

— Почему мы это не можем контролировать?

— Вообще-то сегодня