Сидя в моих ногах, Олег жадно оглядывает сантиметры доступного тела и улыбается. Смотри с обожанием и нетерпением.

– Ты невероятная, Саша, – комплимент распаляет еще сильней, и я уже сама тяну его к себе.

Бесконечно долгий поцелуй превращается в воронку возбуждения.

Я дрожу и боюсь, но не хочу прекращать начатое.

Не хочу допускать мысль о боли… Не хочу бояться его…

– Саша… – начинает Олег, распознав мою заминку.

– Ничего не говори, все хорошо, – уверяю его и снова тянусь к желанным губам за поцелуем.

Будто на волнах возбуждения мы становимся одним целым.

Кратковременный дискомфорт переливается в жаркий трепет.

Эмоции, которые копились внутри, находят выход, и я испытываю легкость наряду с головокружением.

Мои тихие стоны и его протяженное дыхание. Смешиваются в одно единственно верное «МЫ».

Олег еще долго целует и обнимает. Согревает своим телом разнеженную меня. Не выпускает из своих рук. А я поддаюсь и не могу поверить в то, что сейчас было.

Мы оба идем в душ, а вернувшись обратно в постель, не можем оторваться друг от друга и в итоге засыпаем с поцелуем на губах.

Утро я встретила с первым криком сына. Но он был не из спальни, куда я пошла, еле перебирая ногами, а на кухне.

Вышла удивленная открывшейся картиной.

Олег на руках держал Гордея и делал ему смесь.

– Привет, – улыбнулась им, и малыш тут же, услышав мой голос, запищал, выискивая меня.

– А вот и мама, проснулась, – Олег не стал бороться с ребенком и передал его мне болтая бутылочку и чмокнул в щеку.

– Ты запомнил, что и как делать? Я удивлена, – киваю на еду сына.

– Это не сложно. И мы с ним, кажется, еще больше поладили, – подмигнул и передал нам смесь.

– Спасибо, – сажусь на стул и, немного облокотив на себя Гордея, приступаем к завтраку.

Почему-то он по утрам не любит свои каши или пюре. Ему всласть бутылочка с «молочком».

– Какие у тебя планы на сегодня? – спрашиваю Олега, который взял кофейник и разлил нам обоим в чашки ароматный напиток.

– Хотел съездить к маме. А у тебя?

– Немного поработаю. Я увидела там немного заказов с вечера вчерашнего и ночи.

Слово «ночь» вызвало трепет в груди, и я уверена, мои щеки покраснели, потому что Олег пристально на них глазел.

– Что?

– Ничего. Ты прекрасна в своем смущении.

Я рада, что он не стал задавать вопросы о том, как я себя чувствую и прочее. Думаю, это было бы очень лишним.

– Ты приедешь?

– Если ты не против.

– Нисколько, – скромно улыбнулась ему.

– Значит, я буду рядом, – он сел на корточки рядом и прижался губами к моей щеке, а затем к плечу, – очень скоро.

– Хорошо, – не удержалась и поцеловала его в губы.

Олег уехал, позавтракав со мной яичницей. Проводила его и села сразу за компьютер, так как сын начал играть с игрушками и дал немного времени поработать. Но спустя полчаса в штанишках его образовалась катастрофа.

Я это поняла, как только он замер и смотрел в одну точку, немного приподняв попу. И каждый раз одно и то же, а я захожусь в хохоте.

Переодела его и пошла мыть руки в ванную. Там вытащила кое-какие вещи из стиральной машинки и развесив вышла обратно, когда малыш начал плакать.

– Тише зайка, мамочка уже идет, – сделала шаг в гостиную и натолкнулась на высокую, стройную женщину, смотрящую на меня с ужасом.

Глава 20

Олег

Желание проведать маму возникло не случайно. Она проходила массово разные лечебные курсы и должна была уже закончить их. В такой период просила не беспокоить. Чему мы и следовали.

К тому же мне нужно было съездить и к Жанне. Узнать, как сын. Когда с ним поговорить, я не знал, быть может, это произойдет именно сегодня.

А вечером, я все расскажу Саше.

Я боюсь того, как она отреагирует. Девушка может понять неправильно, и в таком случае я не представляю, как смогу убедить ее в том, что она не виновата по факту ни в чем.

Мама встретила меня в настроении и пригласила на чай.

Этот пансионат ей, как ничто другое очень нравится и, приходя к ней, я понимаю почему.

– Как ты, мам?

– Все еще молода и прекрасна, только твоего отца мне тут не хватает. Он бы оценил это место так же, как и я.

Мы не вспоминаем его с грустью никогда. Потому что папа оставил после себя только радость и счастье.

Я улыбаюсь, представив его здесь.

– Да, согласен.

– Ну а ты как? – складывает руки на столе и это значит, что она о чем-то догадывается. Ждет, когда расскажу сам.

– Мы с Аллой разводимся, – выдаю ей со вздохом и слышу в ответ такой же протяжный.

– Рано или поздно это бы произошло, Олег, – без удивления отвечает.

– Почему?

– Не знаю. Я не говорила тебе ни слова и не лезла в твою семью. Мы с папой приняли Аллу, как дочь и она подарила нам прекрасного внука, за что я безумно благодарна ей. Но эта женщина не могла тебя полюбить и принять всецело свои женские обязанности, да и материнские тоже. Быть может, и ты тоже, не любил ее как следует.

– Я не могу сказать, что мы были несчастливы.

– И я этого не говорю, сынок. Счастье – это еще не все, так же, как и, любовь не определяет семью. Семья – это множество факторов, объединенных вместе. Вы оба одинаково не справились. Думаю, ты это и сам понимаешь. Иначе бы не чувствовал вины, – разумеется, я отдаю отчет о том, что произошло, и знаю, что виноват, быть может, больше, чем сама Алла. – Другой вопрос почему? Почему сейчас?

– У нас, итак, все стало выходить из-под контроля, но еще…

– Что еще? Это как-то связано с девушкой в нашей квартире?

Ее вопрос меня охладил и ввел в неосознанный ступор.

– Откуда ты… – и тут догадываюсь сам. – Вот же балаболка, рыжая.

– Жанна тут ни при чем. Я позвонила на домашний номер, так как была уверена, что твоя сестра остановится там. Она сказала, что приедет в город. Мобильный не отвечал. Но ответила мне не Жанна и ни Алла.

– И что ты ей сказала?

– Что ошиблась номером. Если честно, я растерялась, но решила не спрашивать у девушки по телефону, кто она и почему ответила на мой звонок. Так что