Я взялась за ручку двери, потом остановилась. Обернувшись, я увидела на сиденье свою сумочку. Нож по-прежнему там? Или я оставила его возле подъездной дорожки, где он упал?

Ривера нетерпеливо стучал в окно.

– Пожалуйста, выйди из машины. – Он поднял фонарик и направил луч белого света мне в лицо.

Я зажмурилась и вылезла на тротуар. Я стояла неподвижно, моргая от яркого света.

– В-в чем дело? – пролепетала я. И вся напряглась, ожидая плохих новостей.

Отвернувшись от яркого света, я заметила, что товарищ Риверы по-прежнему сидит за рулем. Ривера пристально разглядывал меня, положив руку на кобуру.

Сейчас арестует меня за убийство.

Он опустил фонарик.

– Кэйтлин, ты в курсе, что едешь с выключенными фарами?

– Что, простите?

– Ты не заметила, что у тебя фары выключены? Тебе как, не темновато?

– Ну-у… – У меня защемило в горле. Я лишилась дара речи. Мне захотелось расхохотаться. Я-то ожидала, что меня закуют в наручники и кинут в каталажку за убийство, а эти ребята тормознули меня из-за фар!

Я прикрыла рот ладонью, пряча улыбку.

– Кэйтлин, ты, часом, не пила? – Ривера приблизил лицо к моему – принюхивался, наверное.

– Я не пила, – ответила я.

– Уже очень поздно. – Он окинул взглядом темную улицу. – Куда ты собралась на ночь глядя?

– Я просто… возвращаюсь от подруги, – сказала я. – Мой подруги Джули.

– А где она живет?

– На Банковской. В паре кварталов от торгового центра.

Кивнув, Ривера снял фуражку и пригладил черные волосы.

– Ладно, свободна, – сказал он. – Точно все в порядке? Ты просто забыла о фарах?

Я кивнула:

– Да. Задумалась о школьных делах. Ну и забыла.

Он водрузил фуражку на голову.

– В общем, будь осторожна, договорились? Включи фары.

– Будет исполнено! – сказала я.

Я смотрела, как он возвращается к машине. Он влез на пассажирское сиденье и закрыл дверцу. Уезжать копы не спешили. Видно, ждали, что я отъеду первой.

Я зажгла фары, переключила скорость и уехала. Догонять Дину было уже поздно. Я свернула в следующий квартал и поехала домой.

Меня захлестнула волна страха. Заболел живот. Я знала, что родители ждут меня. Как я объясню им, что случилось? Что я им скажу?

Несомненно, они были подавлены нашей стычкой при родителях Джули. А это я как объясню? Когда я въезжала на подъездную дорожку, мой мозг лихорадочно работал, перескакивая с одной мысли на другую, пока я не почувствовала, что голова вот-вот разлетится на куски.

Разумеется, не успела я вылезти из машины, как входная дверь распахнулась и мама с папой бросились ко мне.

– Ты в порядке? Куда ты убежала? Как ты себя чувствуешь?

Я успела приоткрыть дверь всего на пару дюймов.

– Дайте из машины хоть выйти, – пробурчала я.

Они послушно отступили назад. Я вылезла из автомобиля, разгладила топ. Родители положили руки мне на плечи, и мы вместе вошли в дом.

– Ты можешь объяснить мне, что происходит? – потребовал папа после того, как мы расселись друг перед другом на диванчиках в комнате отдыха.

– Все у меня прекрасно, – заявила я. – Я просто устала, вот и все. Ужасно устала. Но я в полном порядке. Честное слово.

Особенно теперь, когда Блэйд снова умер и больше не будет меня преследовать.

– И ты ждешь, что мы поверим? – Мама сурово скрестила на груди руки. Она крепкий орешек. Я знала, что ее не проведешь.

– Ну-у… да, – сказала я. – Я действительно жду, что вы мне поверите. Я не лгунья, мама. Я думала, ты это знаешь.

Мама на это не купилась.

– Куда ты ходила? – спросила она. Я буквально чувствовала, как ее взгляд прожигает меня насквозь. – Куда ты ходила после того, как выбежала из дома Джули?

Я пожала плечами:

– Так, каталась по округе.

– Кэйтлин, ты должна объяснить, что происходит, – произнес папа, барабаня пальцами по подлокотнику. – Что ты наговорила Джули? Что ты такого сказала, что твоя подруга так расстроилась?

– Ты обязана нам сказать, – наседала мама. – Ты не можешь просто отмахнуться и ничего не говорить.

– Слушайте, это была шутка, – сказала я. – Я сочинила историю про Блэйда Хэмптона и…

– Того мальчика, который умер? – перебила мама и покачала головой. – Какая трагедия.

– Да, Блэйда Хэмптона. – Я закрыла глаза, помассировала виски. – Это была шутка. Я рассказала Джули историю о нем и… совсем забыла, что у нее нет чувства юмора. Видимо, она все приняла за чистую монету.

Родители молча уставились на меня. Купились ли они на мою нелепую историю?

Нет. Ни капельки.

А новую сочинять было поздно.

В комнате повисла тишина. Папа ритмично постукивал пальцами по подлокотнику. Мама не двигалась с места. Она первая нарушила молчание:

– Ну что, Кэйтлин… видимо, твоя шутка не удалась. Что бы ты ей там ни наболтала, она позвонила нам и сказала, что у тебя нервный срыв.

Я вымученно засмеялась:

– Нервный срыв? Что это значит? Типа как срыв покровов?

– Не строй из себя дурочку, – резко ответил папа. – Твоя подруга ужасно расстроилась и переживала за тебя.

– Извини, – буркнула я, – но вы должны мне поверить. Это была просто шутка. Наверное, Джули неправильно поняла. Со мной все в полном порядке. Я не чокнутая и не буйная, ничего такого.

Я начала вставать. Если повезет, я смогу добраться до лестницы и улизнуть в свою комнату. По их лицам было видно, что они не удовлетворены.

Родители у меня не тупицы. Напротив, большие умницы. Они уже поняли, что толкового объяснения от меня не добьются. Впрочем, как и бестолкового.

– Иди-ка лучше спать, – сказал папа, кивнув на лестницу. Вид у него сделался печальным, взгляд усталым, словно я разочаровала его.

– Но мы еще не закончили! – Вскочив, мама нависла надо мной. – Мы не закончили, Кэйтлин. Учти, мы к этому еще вернемся. Поговорим, когда ты немного отдохнешь.

– Ладно, – сказала я. Что я еще могла ответить? В дверях я остановилась и повернулась к ним. – Простите, – пробормотала я. – Простите, что Джули вас так переполошила. Простите. Серьезно. Простите, что заставила беспокоиться… – Мой голос дрогнул. – Доброй ночи. – Цепляясь за перила, я потащилась наверх.