— Ворон! — раздаётся гневный голос Игорька.

Заметил всё-таки, что я отстал.

— Не пугай людей, — улыбаюсь двум девушкам, что проходили мимо и от крика друга подпрыгнули.

— Хорош малолеток клеить, нас уже заждались, — кривит губы, смотря на худеньких девушек.

Снова захожусь хохотом, от убийственного взгляда в сторону Игорька от одной из «малолеток».

— Дружище, — хлопая друга по плечу, — здесь нет малолеток, на входе стоит Гена, он без паспорта не впустит, — подмигиваю той, которая продолжает убивать Игорька.

— Ох дамы! Пардон, не хотел вас обидеть, — шутливо отвешивает девушкам поклон.

— Пошли шут, — теперь я толкаю приятеля.

— Ворон! Ты даже не дал мне времени с ними познакомится, — обворачивается назад, смотрит через моё плечо, ищет взглядом «малолеток».

Друг наигранно вздыхает, следом растягивает губы в широкой улыбке, и направляется к лестнице которая ведёт на второй этаж, на третий ведёт отдельная, там расположены приват комнаты.

Поднимемся в vip зону, за самым большим столиком закрытым шторами с трёх сторон сидят пять эффектных девушек и трое мужчин наши общие с Игорьком друзья. До столика мы не успеваем дойти, подходит один из охранников и докладывает о приезде Шмеля. Разворачиваюсь и спускаюсь обратно вниз, дорогого гостя уже проводили в мой кабинет. Застаю мужчину сидящим на кожаном диванчике с бокалом янтарной жидкости.

— Виктор, признаюсь, удивил старика, клуб шикарен, — мужчина поднимается с дивана, протягивает мне ладонь, следом обнимает по отцовски, хлопает по плечу.

— Спасибо, приятно слышать похвалу, — отстраняюсь, присаживаюсь, на диванчик, который стоит напротив, нас со Шмелём разделяет низкий, стеклянный столик.

В дверь тихо постучали, получив разрешение, в кабинет зашёл официант, катя перед собой сервировочный столик. Молодой парень в черно-белой форме, быстро и профессионально справляется со своей работой, не прошло и минуты, журнальный столик накрыт на две персоны. После покидает кабинет.

— Прими мои поздравления мальчик мой, ты знаешь, как ты мне дорог, ты добился многого, и главное САМ. Я мог помочь тебе тысячу раз, но не сделал этого ради тебя, поверь, человек который добивается всего сам, становится сильным, стремление закаляет, на установленные правила для получения места на троне я мог наплевать, но я этого не сделал, и очень рад этому, — крутя в руках бокал, произнёс мужчина.

— Честно сказать, я вам за это благодарен, вам с отцом никто не помогал, вы добились всего сам, так же, как и я, — протянул свой бокал навстречу бокалу Шмеля.

Не ожидал, что друг отца начнёт откровенны разговор, но теперь мы на равных, возраст не в счёт. Мужчина бросил на меня странный взгляд и заговорил.

— Я всегда за тобой следил, я знал каждый твой шаг, каждое действие, которое ты совершал, — произнёс Король, я же напрягся.

Мужчина обвёл взглядом кабинет.

— Я давно знал, что ты положил глаз на этот участок, и долго ждал твоего прихода ко мне, я знаю про твой обман, — гость посмотрел мне прямо в глаза.

Такая мысль меня посещала много раз.

— Восемь месяцев назад, на том благотворительном вечере, — продолжил Шмель, — я готов был поймать тебя на вранье, — собеседник усмехнулся, — надо же было додуматься до фиктивного брака. Да ты переплюнул меня и отца в сообразительности, — мужчина говорил с нотками веселья в голосе.

Ау меня от воспоминаний внутри проснулось жжение, которое я изо всех сил старался заглушить.

— Но когда увидел тебя с Алисой, — при упоминании девушки, дернулся, словно током ударенный.

Я не забыл её, не могу никак забыть ту, что предала меня.

— То понял, вы идеальная пара, то, как она тебя мысленно убивала, при этом улыбаясь, было превосходно, и я решил не лезть, да и какая разница, каким способом ты подобрался ко мне, главное, что ты нашёл выход, — мужчина замолчал.

— Семён Петрович, давайте не будем трогать эту тему, это уже в прошлом, — одним глотком опустошил бокал.

Шмель глубоко вздохнул.

— Ты знаешь Витя, — снова заговорил собеседник, — когда Маришка была беременна Иришкой, я до жути боялся, что с ними что-то случится. Боялся её одну на улицу отпускать, вдруг поскользнётся, упадёт, или ещё хуже сознание потеряет, трясся над ней, думал, свихнусь на почве страха. А после того как родила, озверел просто, Иринку пол года никому не показывал, родители психовали, что мои что Маришкины. И сейчас трясусь над ними, они самые дорогие, я знаю, что стоит мне переступить порог дома меня встретят мои любимые. И всё, что делал весь день там, за забором дома становится неважным, чтобы не случилось.

Слушал Шмеля и не понимал, к чему он завёл это разговор, с чего вдруг стал изливать свою душу, но решил не перебивать.

— Так вот, к чему я это всё говорю, ты бы померился с Алисой негоже женщине одной ребёнка воспитывать. Она храбрится, держится, даже улыбается, только улыбка наиграна, а в глазах столько боли и тоски, что даже напущенная веселье не укрывает этого. Уж не знаю, что у вас произошло, правда не знаю, но она любит тебя, специально про тебя упомянул хотел реакцию её посмотреть, да потом дурак был готов волосы рвать на своей седой голове. Чуть при мне не разрыдалась, быстро попрощалась и ушла.

Что за бред? Она меня любит? Если бы любила не пошла бы изменять. Внутри стал разжигается огонь злости.

— Семён Петрович, Алиса знала, на что шла, когда брала опеку над Ильёй, к том уже мальчик знает, что она его сестра, не буду скрывать я привязался к пацану как к родному…

— Витя, — перебил меня мужчина, — а причём здесь Илья? Я говорю про ребенка, которого Алиса носит под сердцем, когда ты видел её в последний раз? У девушки уже животик виден.

Слова Шмеля прозвучали как гром среди ясного неба. Алиса беременна? И Шмель считает, что ребёнок от меня, горько усмехнулся.

— Это не мой ребёнок, Алиса мне изменила — жёстко выдал слова.

Шмель нахмурил седые брови, покачал головой.

— Не верю, эта девушка не та, чтобы прыгать из койки в койку! — ударил кулаком по столу, — ты сам лично поймал её на измене, или тебе «добрые» языки донесли?

— Донесли, но есть и фото, где она в обнимку с другим поднимается к себе в квартиру, и вышла она из неё только через два с половиной часа, а домой она приехала в этот день вся уставшая до невозможности, — в ответ повисел голос.

— Скажи-ка мне, кто тебе донёс такую информацию? Не одна ли из твоих бывших любовниц, которая после ухода Алисы заняла место в твоей постели?

— В моей постели после Алисы не было ни единой бабы, словно отрезало, полгода уже хожу, словно монах в синих штанах, — выпалил чистую правду, но одна мысль промелькнула, непроизвольно нахмурил брови.

— Вижу тебе есть над ем поразмыслить, а я пожалуй домой поеду, меня девочки мои ждут, — Шмель поднялся, и молча покинул кабинет.