– Ты когда-нибудь любила меня? Воспринимала иначе как преданного воина?

– Ну конечно любила, Леннокс.

Любила. В прошедшем времени.

– Но ты так похож на него, – призналась она, поднеся ладонь к губам. – Какое мучение для меня видеть в тебе призрак покойного мужа. Пойми, Леннокс, наша задача сейчас – выжить. Безропотно терпеть невзгоды ради неминуемого торжества справедливости.

Я запустил пятерню в волосы, борясь с желанием вырвать их с корнем:

– Я терплю и влачу жалкое существование уже много лет, хотя давно готов начать все с чистого листа. Рано или поздно я переверну эту страницу, но, клянусь, когда это свершится, тебе не будет места возле меня.

Глаза матери наполнились слезами, но веки оставались сухими.

– Чего ты добиваешься, Леннокс?

– Я хочу двигаться дальше. Хочу в честном бою отвоевать наше королевство. Ради отца. Хочу, чтобы меня окружали преданные сторонники. И хочу… хочу снова обрести мать. Но она умерла в день, когда стала любовницей Кавана. – У меня задрожали губы. – И боюсь, уже не воскреснет.

Мать опустила взор, но подбородок держала высоко поднятым, отказываясь признавать свою вину. Кто бы сомневался. Мой запас аргументов иссяк. Все напрасно. От осознания собственной беспомощности хотелось выть.

– Прости, если разочаровала.

– Как может разочаровать пустое место? – скривился я. – Ты пустышка, возомнившая себя королевой. Ничтожество.

– Будь по-твоему. – В голосе матери зазвучали стальные нотки. – Считай, что отныне ты для меня просто воин, не более.

– Ты низвела меня до воина давным-давно.

Она развернулась и, высоко задрав нос, поспешила обратно в зал.

Порывшись в поясной сумке, я достал пуговицу от отцовского сюртука и потер ее большим и указательным пальцем.

Моего отца давно предали земле, настало время предать мою мать забвению.

Из замка я вышел круглым сиротой.

Анника

– Он совсем спятил?! – в ужасе воскликнул Ретт. – И что теперь?

Я пожала плечами:

– Придется ехать. Механизм запущен. Другой вопрос: что случится, если они попытаются напасть? Помяни мое слово, если Леннокс поверит в успех предприятия, он без промедления вторгнется в Кадир. В обход всякой встречи.

Я со вздохом помассировала виски. После беседы с отцом головная боль не отпускала меня ни на минуту.

– Что ты намерена предпринять? – Ретт стиснул мою ладонь. – Чем я могу помочь?

Его взгляд затуманился тревогой, и вовсе не за себя.

Ретт беспокоился обо мне.

– У меня две просьбы. Первая – отбери самые ценные летописи и спрячь. Если Леннокс решит пренебречь предложением отца и явится во дворец, хватай книги и беги. Ты должен уберечь истину любой ценой. В этих страницах заключен Кадир. Если нам случится отвоевывать его обратно, понадобятся доказательства.

Ретт кивнул. Уверена, мысленно он уже составил перечень необходимых книг.

– Это проще простого. А вторая просьба?

– Обучи меня искусству боя. Если делегаты держат камень за пазухой и надеются взять меня голыми руками, они должны поплатится за свою самонадеянность. Ты очень трепетно относишься ко мне и не оставишь меня беззащитной. Ведь так?

Ретт расплылся в улыбке:

– Трепетно отношусь – это еще мягко сказано. Я люблю тебя, Анника. И никогда не скрывал своих чувств.

Мои щеки вспыхнули. Почему Ретт терзает меня? Удалось бы ему добиться взаимности, не будь я связана обязательствами с Николасом, не будь брак с ним моим священным долгом? Сложно сказать. И ради собственного спокойствия лучше об этом не задумываться.

– Знаю, Ретт.

– А я знаю, что мои признания тебе в тягость. Не отрицай, это очевидно, – засмеялся он. – Но мне довольно любить тебя на расстоянии. Под покровом пыльной библиотеки. Поверь, кто-то не может похвастаться даже таким счастьем.

Я посмотрела на него с искренним восхищением:

– Могу я задать тебе личный вопрос?

– У меня нет от тебя секретов. Спрашивай.

В висках прерывисто застучал пульс. Похожее чувство одолевало меня в замке Возино. Я резко тряхнула головой, отгоняя его прочь:

– Как ты догадался, что это любовь? Опиши, какая она?

Ретт медленно перевел дух и подошел ко мне вплотную:

– Анника, ты ведь прочла все сказки в библиотеке. Любовь невозможно описать. Только услышать. – Он понизил голос до шепота. – У нее своя музыка, которая звучит как тысяча ударов сердца. Она подобна оглушительному рокоту водопада или утреннему безмолвию. По ночам любовь убаюкивает, навевает сон, а в самые мрачные дни озаряет, словно луч солнца. Те, кто чуток к звукам любви, улавливают их среди постороннего шума. А те, кто глух, подолгу остаются в неведении. Но рано или поздно симфония грянет. – Ретт взял меня за подбородок и заглянул в глаза. – Вслушайся, Анника. Вслушайся. И ты услышишь.

Он легонько коснулся губами моей щеки в надежде пробудить мелодию.

Увы, ничто не потревожило моего слуха.

Но Ретту я поверила беспрекословно.

– Уверена, мой слух обострится, как только мы преодолеем угрозу надвигающейся войны, – пошутила я в попытке разрядить обстановку.

– Наверное, – со смехом отозвался Ретт. – Что касается твоей просьбы, мой ответ: да. Мы вплотную займемся тренировками. Если ты сумеешь одолеть этого треклятого Леннокса, то с другими и вовсе разделаешься в два счета. Но сперва нужно себя обезопасить. – Он на секунду задумался. – Поскольку подготовка к отплытию в разгаре, на конюшнях будет не протолкнуться. Придется поискать новое укромное местечко.

– А если мой любимый уголок в парке? Там, где камень? За раскидистыми зарослями нас не заметят, а лязганье стали не долетит до прогулочных троп.

– Неплохо придумано, – одобрил Ретт и покосился на улицу, где уже сгущались сумерки. – После ужина?

– Договорились.

Простившись с Реттом, я отправилась к себе, но вдруг замерла на полдороге. А вдруг Николасу не сообщили о намерениях отца? Несмотря на мою неприязнь, жестоко оставлять его в неведении. Поразмыслив, я поспешила к жениху.

– Ваше королевское высочество, – поприветствовал меня Николас, едва камердинер сообщил о моем приходе. – Чем я обязан удовольствию видеть вас у себя?

– Эскал не появлялся?

– Нет.

– Тогда пригласи меня войти. Есть разговор.

* * *

Если Ретт воспринял известие с негодованием, то Николас выразил лишь степенную озабоченность.

– Ты не должна плыть туда. Это затрудняет мои дальнейшие действия.

– Каким, интересно, образом?

Николас выразительно вздохнул:

– Как подданный, я обязан сопровождать короля, чтобы в случае опасности защитить его. Но как жених… – Он посмотрел на меня в упор. – Леннокс однажды пленил тебя, и произошло это всецело по моей вине. Одна мысль, что подобное может повториться, приводит меня в исступление. Разве мой долг не защищать невесту до последней капли крови?

Его взгляд метался из стороны в сторону, точно Николас