он богословски осмыслил и раскрыл полноту христианской жизни. Ему позволило сделать это не только глубокое знание Св. Писания, но и собственный опыт отшельничества. И хотя он был одним из самых страстных проповедников аскетизма, в мир он вернулся не для того, чтобы призывать к внешнему уходу из мира, из городов. Златоуст стремился жизнь самих городов перестроить и преобразовать на евангельских началах. «Я часто молил, – говорит Иоанн, – чтоб миновала нужда в монастырях и настал в городах такой добрый порядок, чтобы никому никогда не нужно было убегать в пустыню». В этих словах весь пафос его дальнейшей жизни. Ради этого стал он пастырем и проповедником.

Священническое служение, как это видно из его знаменитой книги «О священстве», он почитал за самое важное и возвышенное из всех человеческих призваний. Он писал: «Священное служение происходит на этой земле, но занимает место среди властей небесных». Священник – это учитель, наставник, проповедник, пастырь душ. Он стоит даже выше монаха, ибо в пастырском служении больше любви, чем в монастырском уединении, и пастырство есть служение деятельной любви, служение ближним. «То именно и извратило всю вселенную, – пишет Иоанн, – что мы думаем, будто только монашествующим нужна более строгая жизнь, а прочим можно жить беспечно». Отношения пастыря с паствой особые. Вся его власть – в силе убеждений. Пастырь не принуждает, он обращается к свободе и воле человека. Иоанн высоко ставил это положение, ибо весь смысл христианской жизни состоял для него в том, что она должна проходить в свободе. Сам Бог, указывал он, действует убеждением, а не принуждением, и пастырь должен подражать этому божественному примеру. Поэтому Златоуст был категорическим противником внешних и мирских мер в делах веры и нравов. Он говорил: «Христианам в особенности запрещается исправлять впадающих в грех насилием. Наша война не живых делает мертвыми, но мертвых живыми, ибо полна кротости и смирения… Так и Христос побеждал распятый, а не распиная, не ударами, но приняв удары». Как пастырь и пресвитер Иоанн был прежде всего проповедником. Он никогда не говорил на отвлеченные темы. Его беседы всегда были жизненны и живы, и обращены они были к живым людям. Заканчивались они всегда волевыми выводами и практическими призывами, а учили прежде всего любви. Все свои проповеди Иоанн связывал с толкованием Св. Писания. Именно оно было для него постоянным источником вероучения и нравственного назидания. «Кто согласен с Писанием, тот христианин, – говорил он, – а кто не согласен, тот далек от истины». Всех и каждого Златоуст постоянно и настойчиво призывал к чтению Библии: «Не ожидай другого учителя… Есть у тебя слово Божие, – никто не научит тебя, как оно…»

Слава Иоанна вскоре переступила границы Сирии и достигла столицы. О нем узнали и заговорили при дворе, и это привело к значительным переменам в его судьбе. В 397 г., после смерти константинопольского архиепископа Нектария, долго не могли найти человека на его место. Наконец император Аркадий остановил свой выбор на Иоанне и велел антиохийскому архиепископу отпустить его в столицу. Встречали его с великой честью – народ уже на подъезде к Константинополю, а вельможи и собор иерархов – в воротах. В феврале 398 г. при большом многолюдстве и ликовании Иоанн Златоуст был торжественного возведен на архиепископский престол. Однако, как показали дальнейшие события, избиратели Иоанна сильно ошиблись в своем выборе, ибо не поняли его страстной и горячей натуры: они желали иметь в нем красивую декорацию, красноречивого придворного проповедника для торжественных дней, но неожиданно для себя встретили настоящего пастыря.

Приняв церковное управление в столице, Иоанн нисколько не изменил прежних простых привычек: соблюдал воздержание во всем, спал мало, на пиршества и угощения не ходил, а все свободное время отдавал литературным трудам. Наследие Златоуста громадно. Всех его творений – больших и малых, – дошедших до нас, насчитывают 1447, не считая 244 писем. Больше всего осталось после него церковных бесед и проповедей. Последние поражают своей страстностью, глубиной мысли и разнообразием содержания – в них предлагаются наставления почти о всех частных предметов христианской деятельности. Сверх того, во все годы своего служения Иоанн продолжал объяснять в беседах священное писание. Каждая из его объяснительных бесед состоит из двух частей: в одной он занимается объяснением текстов слова Божия, в другой – нравственным состоянием своих слушателей и предлагает нравственные наставления. Среди его толкований Нового Завета самое первое место занимают антиохийские беседы на евангелие от Матфея и беседы на послание апостола Павла к римлянам. Собственно догматических объяснений после Иоанна осталось немного. Но хотя Златоуст не был толкователем догматов в прямом смысле этого слова, все же нельзя называть его только учителем нравственности, а не учителем веры, так как свой нравственный идеал он выводил из догматических предпосылок. Однако ревновал он большей частью не об опровержении неправильной веры, но о том, чтобы нареченные христиане поняли, что истины веры – это заповеди жизни, которые должны раскрываться и осуществляться не где-нибудь, а в обыденном, повседневном человеческом существовании. Ибо только чистота жизни свидетельствует о чистоте веры.

Сделавшись архиепископом, Иоанн продолжал проповедовать. Красноречие, приобретшее ему восторженную любовь в Антиохии, было не менее блестящим в Константинополе, и народные массы столицы толпами стекались на его проповеди. Живое общение с паствой было для Златоуста жизненной необходимостью. Он сам говорил о себе: «Я убедил душу свою исполнять служение проповедника и творить заповеди, доколе буду дышать, и Богу будет угодно продлить эту мою жизнь – будет ли кто меня слушать или не будет». Церковный историк Созомен сообщает, что архиепископ имел обыкновение садиться среди народа на амвоне чтеца, а слушатели теснились вокруг него. Слово Иоанна было обращено непосредственно к ним. Это были скорее беседы, чем речи. Они касались разных тем, но с особенной силою стояли в то время перед Златоустом задачи нравственного перевоспитания общества и народа. Его поразила жизнь столицы – праздная, роскошная и суетливая, страшно далекая от евангельской чистоты. Временами у Иоанна возникало впечатление, что он проповедует людям, для которых христианство стало лишь модной одеждой. Молчаливое снижение идеалов раннего христианства не только среди мирян, но и в клире, смущало и даже пугало его. Кругом себя он видел только обреченных на погибель – сено для адского огня. «Из числа столь многих тысяч, – говорил он, – нельзя найти больше ста спасаемых, да и в этом сомневаюсь».

Мириться с этим Иоанн не собирался. Против общего упадка христианской нравственности он считал себя обязанным бороться не только словом обличения, но и делом. Приняв власть, Златоуст стал ревностно искоренять в