Шрифт:
Закладка:
— Да и ладно, — вздохнули. — Про слуг Минамото и так все понятно было. Ну а возвращаясь к прежнему вопросу — я вас не тороплю.
— Служение или смерть? — нахмурился Кавагути. — Не сильно большой выбор.
Я бы мог промолчать, выбор, как он и сказал, у него невелик, но сильно обязанного Ветерана я в любом случае получу, да и развитие Миуры без моей поддержки застопорится после ранга Ветеран. Там уже и деньги нужны приличные, и полигоны специальные, и техники новые. В общем, парень и так мой.
— Я вылечу вас… поспособствую этому, — поправился я, — в любом случае. На этот счет можете не волноваться.
— Даже так? — сильно удивился мужчина. — Но… понятно… нет, непонятно. А как же…
— Будете должны, вот и все, — прервал я его. — Уж не знаю, чем вы сможете мне помочь, но должник — тоже неплохо, — пожал я плечами с улыбкой.
— Откровенно, но…
— Вы уж извините, что я опять вас прерываю. И за прошлые разы извините, раз уж на то пошло. Но хочу сразу пояснить — мне нужны люди, которым я полностью доверяю. «Я работаю на него потому, что у меня не было другого выбора» — это не про меня. Такого мне не надо. Достижение герба — это труд, боль и кровь. Даже маленький камешек на этом пути может обернуться не просто ушибленной коленкой, если споткнешься, а на хрен переломанными костями. Я тут наводил справки, — хмыкнул, вспоминая этот момент, — хотел удостовериться, что Мастеров действительно не берут в рода и кланы через насилие. Слышали о таком клане — Табата?
— Ну да, — не понял Кавагути. — Довольно сильный клан.
— Он один из так называемых «древнейших». И всего сто лет назад был не просто «довольно сильным», а очень сильным и довольно наглым. Конец его силы наступил, когда они взяли себе весьма перспективного юношу, шантажируя его семьей. Точней через несколько лет. Парень к тому времени подрос, стал брутальным Мастером, да вот беда — последний живой родственник умер от старости. Вроде и не виноват никто, но всякие тормоза с парня спали, и лелеемая годами ненависть выплеснулась в один не самый удачный для рода вечер. Некая самоубийственная техника, о которой информации нет, примененная на одном из клановых мероприятий, — и четыре пятых всех аристократов клана отправились на тот свет. Это история о самой удачной мести, но есть и другие, менее значимые. После того случая враги клана не стали ждать, пока те очухаются, спас их тогда император, и на клане Табата до сих пор лежит клеймо единственного подконтрольного лично императору клана, хоть доказательств как таковых и нет. Я не умею читать мысли и знать не знаю, что там у вас в голове творится. Конечно, такое, как с Табата, вряд ли произойдет, но мне на ближайшее время риска и без того хватает… Можете считать меня параноиком, но согласитесь — для вас это очень удобно. Так что думайте, времени у вас аж полгода, но если решите присоединиться ко мне, это будет ваш и только ваш выбор. Который, я надеюсь, пойдет на пользу нам обоим.
Светло-серое кимоно и такое же светлое, но чуть другого тона, хаори — это тот выбор, на котором я остановился при выборе одежды для похода к Охаяси.
— Приятно познакомиться, Сакурай-сан, — приветствовала меня Ида Шмитт.
В принципе, у стоящей напротив меня брюнетки можно найти азиатские корни, но это если их искать. А так, как и говорили Шмитты — весьма приятная тян… то есть молодая фройляйн. Сиреневое кимоно с цветочным мотивом ей однозначно шло. Больше, чем некоторым японкам. А небольшой веер дополнял композицию.
— Аналогично, фройляйн Шмитт, — слегка кивнул я. — Этот наряд вам очень идет.
— Вы мне льстите, Сакурай-сан, — потупилась она в смущении.
— Нисколечки, но вот с выражением эмоций вы слегка переигрываете.
— Хм, учту, — нахмурилась она чуть-чуть. — Я слышала, слегка гипертрофированные эмоции присущи японцам.
— Только в кино, фройляйн Шмитт, — вздохнул я, — в жизни же все как у всех.
— Оу, — прикрылась она веером, — как же так?
— Я слышал, за пределами моей страны распространены бесконечные патроны, — пожал я плечами. — Впечатляющий военпром.
— Туше, — хмыкнула девушка.
— Заканчивайте с подколками, — встрял Джернот. — Во всяком случае дома.
Мы, если что, находились у него в магазине, который как-то незаметно превратился в штаб семьи Шмиттов.
— А на приеме, значит, можно? — спросила Ида.
— И там не надо, — хекнул старик. — Тем более с другими людьми. Тебе как иностранке спустят с рук некоторые вещи, но нарываться не стоит.
— Как скажешь, дедушка, — поклонилась она.
— Надо звякнуть твоему отцу, — покачал головой Шмитт.
— Зачем? — помахала веером Ида.
— Уточнить, когда тебя последний раз пороли.
— Мм… — отвернулась она, продолжая нервно помахивать веером.
Серьезно? Она настолько несносная?
— Герр Шмитт? — повернулся я к нему.
— Ох, не волнуйся, девочка различает работу и развлечения, да. Ведь так? — глянул он на внучку.
— Само собой, — сложила она веер и глянула на деда возмущенно. — Но сейчас-то мы дома.
— Но настраиваться на деловой лад уже пора, — ответил старик серьезно.
— Да что я сделала-то? — буркнула она деду.
— В самом деле, герр Шмитт…
Главное, чтобы на приеме не чудила, но раз он за нее поручился, то пускай развлекается. Лишь бы черту не переходила.
— Будьте серьезнее, — покачал старик головой. — Особенно ты, — глянул он на внучку. — Члены семьи Шмиттов уже очень давно не появлялись на приемах аристократов. На тебе двойная ответственность, так как японцы и европейцы значительно отличаются друг от друга.
— Я понимаю, деда, — произнесла Ида серьезно. — Не волнуйся, я не подведу семью, — и, вновь прикрыв часть лица веером, добавила: — Ты лучше о малыше побеспокойся.
Самое противное, она сразу по двум направлениям ударила — я и младше ее, и ниже. Немного, но тем не менее.
— Все еще хочешь защищать ее? — усмехнулся старик.
— Она просто слишком умная, герр Шмитт, — покачал я головой, заметив, как тот вскинул бровь. — Слишком рано осознала неизбежность времени, вот и бесится. Ничего, лет через тридцать смирится и успокоится.
— Слишком заумно, — усмехнулась девушка.
— О-о-о… тогда
