— Придурок, — говорю я, все еще пытаясь сдержать смех. — Ты же знаешь, я не ведусь на эти штучки пещерного человека.

Он усмехается, стягивая с меня сорочку через голову.

— Теперь я точно знаю, что это неправда. Все, что связано с пещерным человеком, очень заводит тебя.

— Это просто нелепо. Ничего подобного… — мое неубедительное возражение прерывается вскриком неожиданного удовольствия, когда Джексон переворачивает меня на четвереньки и прижимает верхнюю часть моего тела к матрасу. Он несколько раз шлепает меня по заднице и трахает пальцами, пока я не достигаю громкой, бесконтрольной кульминации, которую едва могу заглушить покрывалом.

Пока я все еще задыхаюсь от затяжных спазмов, Джексон наклоняется и шепчет мне на ухо:

— Ты что-то говорила о пещерном человеке?

— Заткнись. Это был несчастный случай.

Он безудержно хохочет и переворачивает меня на спину. Я притягиваю его к себе и заключаю в объятия.

Объятие переходит в поцелуй, который перерастает в горячий, настойчивый секс. Сначала сзади. Потом я верхом на нем. Джексон пристально смотрит на меня, пока я скачу на нем, и даже в мерцающем свете я вижу выражение его глаз. Что-то похожее на благоговейное обожание. Это переполняет меня. Ошеломляет меня. Я резко кончаю, а затем наклоняюсь, чтобы поцеловать его.

Его член выскальзывает при этом движении, что тоже к лучшему. Я опускаюсь вниз по его телу, чтобы полностью взять его в рот. Я усердно сосу его, пока Джексон не кончает с протяжным, беспомощным стоном.

Затем я падаю на него сверху, и он обнимает меня, пока мы оба переводим дыхание.

Через некоторое время Джексон начинает гладить мои волосы, спину, ягодицы.

— Ты действительно подстерегал меня, чтобы побыть пещерным человеком? — спрашиваю я у него. Я улыбаюсь, лежа у него на груди, время от времени утыкаясь носом в изгиб его шеи.

— Нет. Я просто по чистой случайности смотрел в окно, когда ты вошла. Но я никогда не из тех, кто упускает возможность.

— На что ты смотрел? Ты что-нибудь слышал снаружи?

— Нет. Я просто смотрел, — сейчас его голос звучит почти неуверенно, и я понимаю почему, когда он продолжает: — Мне нравится, как она выглядит ночью. Новая Гавань. Мне просто нравится на нее смотреть.

Это трогает меня. Как сильно он любит это место. Для него это такой же дом, как и для меня. Я прижимаюсь поцелуем к его плечу и позволяю этому послужить моим ответом.

Несколько минут мы лежим в удовлетворенном молчании. Затем я спрашиваю без обиняков:

— Что ты подумал, когда я впервые начала приходить в твою комнату? Ты был удивлен?

— Да, — признает Джексон, сжимая мягкую плоть на задней поверхности моих бедер. — Я знал, что тот первый раз не был запланированным, и я думал, ты не шутила, когда сказала, что это не может повториться. Я уже тогда был без ума от тебя, но сказал себе, что придется довольствоваться одним разом.

Я поднимаю голову, чтобы увидеть его лицо.

— Тогда ты уже был без ума от меня?

— Конечно. Разве ты этого не знала?

— Нет, я этого не знала. Ты всегда казался таким грубым и злым. Если ты был заинтересован, почему не вел себя более мило?

— Я даже не уверен, что знаю, как быть милым. И что, черт возьми, я должен был делать? Признать, что я одержим дочерью-подростком тех людей, которые меня приютили?

— Мне было девятнадцать. Это не было бы чем-то неприличным. Если только не… Я имею в виду, если только я не нравилась тебе, когда…

Джексон фыркает с сухим смешком.

— Нет, я не испытывал к тебе вожделения, когда тебе было шестнадцать лет. Моника была мне небезразлична. Правда. Между нами никогда не было всепоглощающей страсти, но она кое-что значила для меня. Ну то есть, я заметил тебя. Кто бы этого не сделал? Ты великолепна, и ты всегда была такой умной, щедрой и… и свирепой. Но только после ее смерти для меня все стало ясно.

— О, — я думаю об этом. В смысле, пытаюсь понять всю нашу историю.

— Так что это просто должно было стать чем-то, о чем я унывал в одиночестве и ничего не предпринимал, пока ты не начала приходить в мою комнату, — он берет в охапку мои волосы, чтобы убрать их с моего лица. — Я ждал тебя. Каждую ночь. Даже зная, что ты будешь приходить не очень часто. Шанс всегда имелся. И это было для меня всем.

Джексон никогда не был склонен к откровенности, так что тот факт, что он говорит мне об этом, имеет значение. Большое значение. Я целую его в грудь. Затем приподнимаюсь, чтобы поцеловать его в губы. Медленно и нежно.

— Я не хотела, чтобы это значило так много, — говорю я ему после того, как отстраняюсь. — Я хотела, чтобы это была просто физическая разрядка. Но все не сводилось к разрядке. Мне нужно это. Мне нужен ты, — я устраиваюсь поудобнее. — Я всегда буду нуждаться в тебе.

— Я тоже.

Я улыбаюсь и закрываю глаза. Джексон долго держит меня в объятиях, время от времени поглаживая мои волосы и тело.

Никто из нас не засыпает, и в конце концов он говорит другим тоном:

— Я тут подумал… — его голос снова звучит почти неуверенно.

Я поднимаю голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Мне кажется довольно глупым, что ты каждую ночь прокрадываешься в мою комнату. Так что я подумал, может, мы могли бы просто… жить в одной комнате. Если ты хочешь. Ты могла бы переехать ко мне.

Мои глаза широко раскрываются.

— Только если ты хочешь, — поспешно продолжает Джексон, очевидно, неправильно истолковав выражение моего лица. — Или мы могли бы переехать в твою комнату, если ты так предпочтешь. На самом деле мне все равно. Просто это кажется практичным, если ты хочешь проводить со мной каждую ночь. И мы могли бы предоставить Мигелю и Кейт другую комнату. Они этого заслуживают. И они подхватят пневмонию, если зимой каждую ночь будут выходить на улицу, чтобы заняться сексом.

Я смеюсь над этим и обхватываю его подбородок одной рукой.

— Мы бы этого не хотели, не так ли?

— Определенно нет, — в его глазах появляется надежда. — Значит, ты подумаешь об этом? О переезде ко мне?

— Мне не нужно об этом думать. Я хочу это сделать. Я бы с удовольствием переехала к тебе.

— Мы можем занять твою комнату, если…

— Нет. Эта комната больше.