а подобные сведения помогают приспосабливать породы к жизни в тех или иных условиях, передавать те или иные черты между популяциями и породами и избегать распространения неадаптивных генов. Уже получены важные результаты: в выпущенном в 2019 году докладе Томаса Льюиса и Кэтрин Меллерш, связанных с Кеннел-клубом (Собаководческим клубом Великобритании), показано, что у собак, зарегистрированных в клубе, после введения генетических тестов удалось практически искоренить несколько генетических заболеваний, в числе которых коллапс, вызванный физической нагрузкой, у лабрадоров-ретриверов, ранняя катаракта у стаффордширских бультерьеров и прогрессирующая слепота у кокер-спаниелей.

Сегодняшние домашние животные – это памятники человеческой изобретательности и инженерной хватке, и они есть повсюду. По данным Всемирной переписи поголовья скота (да-да, она проводится, и ее данные публикует сайт Beef2Live.com, чей девиз «Ешь говядину, живи лучше!»), на нашей планете насчитывается почти миллиард голов крупного рогатого скота. Это значит, что на каждых семь человек[12]приходится примерно по одному быку или по одной корове. А уж пород крупного рогатого скота существует великое множество. Специальная энциклопедия Cattle Breeds: An Encyclopedia описывает более тысячи различных пород, в три раза больше, чем пород домашних собак по данным Международной кинологической федерации. Большинство современных пород крупного рогатого скота возникло в течение 250 лет после начала Промышленной революции, поскольку скот стали разводить либо ради каких-то черт, связанных с производством мяса или молока, либо для жизни в необычном климате или местности. Все эти животные оказывают немалое воздействие на планету. Коровы много едят. Каждая корова или бык может съесть в день 18 килограммов корма. Коровы занимают много места. Расчистка земли под выпас скота стала одной из главных причин антропогенных изменений ландшафта в последние сто лет. А еще коровы загрязняют среду. Их кишечные газы и отрыжка (особенно отрыжка!) содержат метан, который составляет почти одну седьмую мировых выбросов парниковых газов.

Однако же нам все мало. Мы хотим, чтобы скот стал лучше, чтобы он давал более качественные мясо и молоко. Хотим новых, более экзотичных питомцев. Хотим новые виды более вкусной пищи. Хотим, чтобы у нас были помощники, работники, проводники, ищейки. Но одновременно мы, в отличие от наших предков, осознаем, к каким последствиям приведет удовлетворение этих желаний. Мы понимаем, что темпы вымирания неодомашненных видов во много раз выше, чем фоновый темп согласно археологическим данным, и потому хотим скот, который дает больше белка, но при этом требует меньше ресурсов и занимает меньше места. Мы знаем, что сельскохозяйственная промышленность загрязняет воздух и воду, и потому хотим, чтобы наш скот давал меньше загрязнений, а наши посевы обладали естественным иммунитетом от болезней, вредителей и прочих напастей. Мы видим, что некоторые животные, чью жизнь мы взяли под контроль, страдают генетическими расстройствами, распространяющимися из-за близкородственного скрещивания, и потому хотим искоренить вредные мутации, не жертвуя чертами, которые мы создали своими инженерными методами. И еще мы хотим и дальше совершенствовать домашних животных, чтобы улучшить собственную жизнь, – скажем, вывести гипоаллергенных кошек или коров, чье молоко смогут пить даже те, кто не обладает мутацией сохранения продукции лактазы.

Все эти цели XXI века стали достижимы благодаря технологиям XXI века. Стратегии селекции, которые разработали наши предки в эпоху неолита и которые затем оттачивались тысячелетиями, подчинялись ограничениям эволюции – случайностям генетической рекомбинации и оплодотворения, медленной смене поколений. Сегодняшние технологии секвенирования ДНК позволяют выявить конкретные гены, обеспечивающие желаемый фенотип, но селекция – процесс настолько неточный, что нет возможности воспользоваться этими данными. Повышению точности наших экспериментов поспособствуют новое семейство технологий под очень общим названием «генная инженерия» и новая отрасль исследований – синтетическая биология, пользующаяся технологиями генной инженерии.

На основе технологий генной инженерии заводчики собак могут исправлять болезнетворные мутации, не жертвуя характерными чертами породы, а заводчики крупного рогатого скота – передавать от породы к породе невосприимчивость к болезням, не создавая фенотипы, плохо приспособленные к местным условиям. Кроме того, синтетическая биология расширяет горизонты наших экспериментов. Мы можем передавать черты одного вида другому – притом что в естественной среде эти виды никогда не стали бы спариваться. Мы даже можем дополнить виды чертами, которые целиком и полностью создали люди.

Технологии генной инженерии существуют почти столько же, сколько и искусственное осеменение и пересадка эмбрионов, и я подробно расскажу о них во второй половине книги. Но сначала вернемся в начало XX века, когда успехи наших предков в создании домашних растений и животных калечили человеческое общество и грозили мировой экосистеме загрязнением, вырубкой лесов и отравлением атмосферы парниковыми газами. Именно в разгар этой катастрофы и родилась парадоксальная идея: чтобы сохранить оставшиеся дикие места, их, возможно, надо сделать менее дикими.

Глава пятая

Бекон из озерной коровы

КОНГРЕСС США 61 СОЗЫВА, ВТОРАЯ СЕССИЯ,

ПАЛАТА ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ, РЕЗОЛЮЦИЯ № 23261

«О ВВОЗЕ В США ДИКИХ И ДОМАШНИХ ЖИВОТНЫХ».

Да будет установлено Сенатом и Палатой представителей Соединенных Штатов Америки, объединенными в Конгресс, что министру сельского хозяйства настоящим предписывается обследовать и ввозить в Соединенные Штаты диких и домашних животных, чьи ареалы обитания схожи с правительственными национальными парками и территориями, земли которых в настоящее время остаются незанятыми и неиспользуемыми, при условии, что, по его мнению, упомянутые животные будут плодиться и размножаться и принесут пользу либо в качестве пищи, либо в качестве тягловых животных; и что на эти цели выделяется двести пятьдесят тысяч долларов либо та часть из этой суммы, каковая окажется необходимой, из запасов казны, не задействованных на иные цели.

К концу марта 1910 года жители США утратили душевный покой и погрузились в коллективное отчаяние. За предыдущие полвека население страны утроилось и достигло почти ста миллионов человек. Вырубались леса, срывались горы, сдвигались границы фронтира, так что назвать его неизмеримым было уже нельзя. Бизоны и странствующие голуби, которых недавно были миллиарды, оказались на грани вымирания, а рынок требовал все больше и больше – больше шкур на одежду, больше перьев на украшение шляпок и больше говядины. Хозяева ранчо пытались множить свои стада, но пастбища были истощены и индустрии грозил крах. С каждым сезоном на рынок поступало на несколько миллионов меньше голов скота. Люди голодали и тревожились. Пошли разговоры, что кое-где уже едят собак.

А в болотистых юго-восточных штатах, где подножный корм не годился для крупного рогатого скота, назревала другая катастрофа. Японская делегация привезла на Всемирную выставку 1884 года в подарок Новому Орлеану, где она проходила, водяной гиацинт Eichornia cassipes. Жители Нового Орлеана, завороженные контрастом между крошечными голубовато-сиреневыми цветками и мясистыми зелеными