Шрифт:
Закладка:
Я посмотрел на наручные часы и раздраженно поджал губы, кривясь так, как будто у меня болели зубы. Двадцать минут давно уже прошли: с того момента, как Винт вышел на связь, часы отсчитали сорок минут, а группы спецназа все не было видно, и на связь они не выходили. Значит, что-то пошло не так! Твою ж мать, Винт, где тебя черти носят?!
Группа Хохла тоже на связь не выходила; с той стороны, откуда били танки, прогремел сильный взрыв, а потом началась остервенелая стрельба, в которой наперебой голосили несколько пулеметов. Все это было очень плохо!
Если бы Винт появился, как и обещал, двадцать минут назад, то мы, скорее всего, уже в полном составе были бы на спасательном буксире, который медленно уходил бы прочь от турецкого берега в сторону Крыма. Но Степа, мать его так за ногу и об дерево со всего размаху, опоздал. Со стороны порта тоже все время доносились звуки хаотичной стрельбы – садили из разных видов стрелкового оружия: помимо автоматов и пулеметов несколько раз рявкали зенитки, громыхали гранатометы и «безоткатки».
В бинокль было видно, что вдоль береговой линии, на удалении примерно в полкилометра, прошла вереница катеров, груженных вооруженными людьми. Понятно, что турки опомнились и решили все-таки наказать наглых русских. За то время, что прошло с подрыва минных закладок на дороге, турки несколько раз предпринимали попытки прорыва, но у них ничего не вышло. Двигаться они могли только по одной дороге, так как две другие, проходившие между домами, сейчас были больше похожи на филиал ада – там все горело и пылало. Мы встретили неприятеля плотным пулеметным огнем, и противник, потеряв несколько человек, отошел.
Во второй раз враг попытался прорваться на колесном бронетранспортере, но водитель машины сам накосячил и каким-то образом умудрился столкнуться с подорванным на мине грузовиком. Обе машины намертво сцепились кузовами, и нам оставалось лишь выстрелить по тандему, состоящему из БТР и грузовика, из РПГ, а когда десант сыпанул наружу, расстрелять их из пулеметов.
Из хороших новостей пока было только то, что группа Мислава спокойно привела в негодность свои минометы и, погрузившись на машину, двигалась сейчас в нашем направлении. Как только серб и его помощники появятся здесь, сразу же возникнет вопрос: а что делать дальше? Ждать Винта? А вдруг он не появится? А что, если их группа попала в засаду и сейчас гибнет, добивая скудный БК?
Нам-то что делать? Продолжать ждать спецназовцев или плюнуть и, как только появится Мислав со своими, тут же отходить к точке эвакуации, по пути проверив позиции Хохла? С одной стороны, надо бы все-таки дождаться Винта или хотя бы достоверно убедиться, что они погибли, а с другой стороны, если затянуть, то есть риск всем здесь остаться. Как только турки перекинут достаточно народу к нам в тыл, нам уже будет не вырваться, так как «шея» у «верблюда» достаточно узкая, и мы окажемся в том самом положении, в каком сейчас находятся турки, а именно – даже один пулеметный расчет сможет с легкостью задержать нас. Вот такое вот кино!
– Эфенди?! – вырвал меня из плена раздумий окрик Исмаила.
Турчонок, передвигаясь на корточках, подполз ко мне. Выглядел подросток весьма взволнованным и озабоченным.
– Чего тебе?
– Там какие-то люди вышли на нашу позицию. Много женщин. Кричат, требуют, чтобы их эвакуировали, машут руками и тычут на флаг, который висит на минарете. А еще песни поют по-русски. Что делать?
– Чего?! – удивился я. – Какие еще люди? Откуда они здесь? Местные? На каком языке говорят?
– Нет, похоже, это беглые рабы с рынка. Они все одеты одинаково – в серые хламиды. К нам в поселок в такой одежде привозили рабов, купленных на невольничьих рынках. Говорят на разных языках. Я слышал русский и его диалект – похоже на то, как разговаривает Петрович, когда нервничает или выпьет. Еще слышал английский, французский и турецкий. А еще там девушка одна, она требует встречи с нашим командиром, то есть с вами, эфенди, очень сильно требует. Вот я к вам и пришел!
– Офигеть, Гарик! Что за дела? Не мог полоснуть из автомата у них над головой и разогнать к чертям собачьим?! Мы им что, «голубые каски»? Тоже мне, нашли миротворцев ООН! У тебя автомат для красоты, что ли?! – наехал я на пацана. – Ладно, показывай, кто тут возмущается и кипишует!
Мы с Гариком вернулись к площади с мечетью. Музыка уже не громыхала, Сердючка не вопила из мощных динамиков. Вообще, затея с музыкальным сопровождением сработала не совсем так, как планировалось, поэтому и пришлось прикрыть эту шарманку. Кстати, по словам Исмаила, именно на звуки русских песен и сбежалась толпа беглых рабов.
Внутреннее чутье подсказывало мне, что сейчас я увижу тех самых людей, которые убегали от преследователей по пляжу. Так и вышло.
Возле машины, в кузове которой за пулеметом стоял грузин Анзор, собралась толпа женщин и детей. Ор и гомон стоял невообразимый: все наперебой кричали, плакали, визжали от страха и чего-то требовали. Грузин кричал в ответ, угрожал применить оружие, но его никто не слушал.
Я вскинул автомат и дал короткую очередь над головами разбушевавшейся толпы. Кричавшие доселе женщины испуганно и послушно плюхнулись в дорожную грязь, я бы даже сказал, весьма тренированно упали. Видимо, сказался опыт пребывания в плену.
– А ну, заткнулись! Тихо, я сказал! Заткнулись все! – И тут же продублировал на турецком и английском: – Чененези! Шат ап!
Ствол автомата я опустил вниз и направил его на толпу.
– Есть старший? Главный кто? Хью ин чарч?!
Откуда-то с краю толпы поднялась женская фигура, облаченная, в отличие от других, не в серую хламиду, а в симпатичный короткий топ и короткие облегающие лосины. Ба-а! Знакомые все лица! Это та самая бегунья, которая так отчаянно бросилась помогать раненой женщине.
Короткий топ мокрый, он плотно облегает грудь, и по торчащим соскам видно, что грудь у девушки красивая, упругая и натуральная, а лифчика на ней нет! А еще у нее были идеальный пресс, округлая попа весьма аппетитной спортивной формы, длинные ноги с красивыми икрами и открытое лицо с правильными чертами, отмеченное той природной красотой, какая свойственна
