когда уже светало. Ход держали в пределах четырнадцати-пятнадцати узлов. Это было для многих уже на пределе возможностей механизмов. «Камикадзе» отправили вперед в качестве разведки. Огибая мыс Сириязаки, видели слева русский дозорный пароход.

Его передачу по радио успешно заглушили, но, несмотря на это, всего через час за кормой показались дымы нагонявших отряд кораблей. Они постепенно приближались, но до момента пересечения первой линии дозоров над горизонтом показались только верхушки мачт. Форсировать завесу первой линии океанского патруля русские в этот раз не пытались, так что преследователей даже опознать не удалось. Остальная часть перехода до Сендай прошла спокойно.

Добравшись до рейда Тасиро на западном берегу одноименного острова, что в западной части залива Сендай, начали ремонт повреждений силами ожидавших там плавмастерских «Комо-мару» и «Миике-мару», одновременно дав заслуженный отдых экипажам.

Повторную вылазку в пролив Цугару, на этот раз с традиционным скрытным минированием якорными минами, планировали провести через два-три дня. Капитан первого ранга Ноаки обещал к тому времени прислать карту с отметками наиболее перспективных в этом отношении районов и предварительный план совместных действий.

Часть мин удалось переправить ночью и в Оминато, окончательно согласовав по телеграфу все планы. Но операцию пришлось отменить, так как были получены сведения о планируемом выходе из Владивостока и его окрестностей сразу нескольких крупных войсковых конвоев, вероятно, для полной оккупации Хоккайдо.

В свете таких новостей всем морским силам, оказавшимся в подчинении военно-морского района Оминато, ставилась задача по перехвату этих караванов, а вспомогательные суда капитана первого ранга Ноаки должны были заняться активным ночным минированием подходов к уже разведанным основным русским стоянкам.

Но несколько дней активных поисков не дали никакого результата. Ни у восточного, ни у западного побережья самого северного из японских островов противника обнаружить не удалось. При этом отмечалась подозрительная активность в самом проливе, ставшая причиной провала почти всех вылазок Ноаки и ощутимых потерь. Кроме того, она вызвала временный обрыв связи с агентурой на Хоккайдо.

Из-за этого действовать у бывших своих берегов пришлось наугад и исключительно в темное время суток. А русские провели конвой в Хакотдате и Муроран днем 25-го и по большим глубинам, благодаря чему благополучно обошли немногочисленные новые минные банки.

Единственным успехом завесы из вспомогательных крейсеров, развернутой в Японском море, стал перехват двух небольших старых пароходов уже в самом конце октября. Они опрометчиво шли в Хакотдате с грузом армейских лошадей, боеприпасов и амуниции вовсе без эскорта.

Немногих пленных из их экипажей (с одной из посудин, затонувшей, судя по всему, поздно вечером, нашли только плавающие обломки) после первого же допроса в условиях строжайшей секретности отправили в Токио. Вице-адмирал Мочихара недоумевал. Чего такого могли наговорить эти чумазые варвары, что даже ему этого не сообщают?

Но при этом их показания сильно заинтересовали армейскую и флотскую разведку, а в гарнизоне Аомори принялись спешно готовиться к приему войск, что должны прибыть по железной дороге в ближайшее время. Задачи же военно-морского района Оминато остались неизменными, и это в условиях, когда оставшиеся миноносные силы и их эскорт были отозваны в Йокосуку из-за резкой активизации вспомогательных крейсеров противника. Они посмели перехватить несколько коммерческих пароходов с уже оплаченными Японией грузами у самого Токийского залива.

Теперь русские рейдеры, не стесняясь, вели постоянные переговоры между собой по радио. Создавалось впечатление, что они согласовывают свои действия и готовятся блокировать все тихоокеанское побережье. Для сохранения возможности безопасного судоходства между портами столицы и Внутренним Японским морем личным распоряжением морского министра была введена система конвоев, что потребовало максимального сосредоточения боеспособных сил на этом направлении.

Передовой пункт базирования миноносцев на рейде Тасиро пришлось свернуть, так как из-за переброски большей части дозорных судов на юг его безопасность уже невозможно было гарантировать. Снабжение гарнизона Хоккайдо отныне возлагалось на небольшие каботажные суда, ходившие на свой страх и риск. Полноценного снабжения эти капельные перевозки обеспечить уже не могли.

* * *

Пока развивались все эти события, отряд подранков, расставшись с остальными минными силами на исходе ночи атаки Хакотдате, сразу двинулся на запад. Солнце уже встало, но противоположный берег пролива тонул в тумане, ползшем вместе с течением из Японского моря. Хотя охрану от возможных атак разозленного противника обеспечивали все семь крейсеров Каваи и Мацумуры, до самого входа в пролив Таиродате держали расчеты у орудий и минных аппаратов, часть из которых удалось перезарядить.

Дальше крейсера ушли на запад, а миноносцы – на юг. Окончательно выдохшиеся № 39 и № 40 вели на буксире, остальные смогли добраться до Оминато своим ходом. После исправления повреждений миноносцы 11-го отряда вместе с вернувшимися через два дня вспомогательными крейсерами участвовали в поисках русских конвоев и нескольких ночных минных постановках. А когда и истребители завершили временный ремонт, вместе с ними совершили ночной переход в Сендай, а затем и в Йокосуку.

Больше всех пострадавший 5-й отряд задержался в Оминато. Покалеченные механизмы требовали основательного ремонта, без которого даже плавание в спокойных водах залива было делом рискованным, не говоря о выходе в пролив с его мощными течениями или об океанском переходе.

Эту пару предполагалось использовать для ночных вылазок к Хакотдате либо нападения на конвои, которые продолжали курсировать между русским побережьем и портами оккупированного Хоккайдо. Но к появлению в проливе большого каравана с войсками, случившемуся в двадцатых числах, не успели. В итоге основательно продырявленные «тридцать девятый» и «сороковой» так и проторчали в Оминато, исправляя боевые повреждения, до самого подписания мирного договора.

Глава 11

Вооруженные столкновения непосредственно в зоне боевых действий – это, так сказать, классика жанра. Однако японцы, сохраняя верность своим многовековым традициям ведения войны, вовсе не собирались ограничиться только этим. Окопавшийся в Стокгольме полковник Акаши действовал весьма активно и результативно.

Созданная им и его людьми агентурная сеть к осени 1905 года имела своих людей практически везде. В первой половине октября явно наметился резкий подъем революционного движения в глубинных районах России, вылившийся во Всероссийскую политическую стачку, инициируемую и финансируемую из-за границы. Коснулось это и Великого Сибирского пути. Больше всех «отличилась» Чита. Подобное развитие событий даже предположить было невозможно. Но, несмотря на всю невероятность, именно так все и случилось. При этом, что характерно, политика, по крайней мере в Чите, довольно скоро оказалась задвинута на второй план. По всем признакам это больше походило на тщательно спланированный акт саботажа или даже диверсию, имевшую вполне реальные шансы поставить под угрозу успешное завершение кампании на Тихом океане. Организовать и реализовать такое простым работягам было просто немыслимо.