— От тебя несет на весь дом, Дан. — С нескрываемой неприязнью сказал Егор и демонстративно распахнул стеклянную дверь, пропуская брата вперед. — Иди наверх и проспись. Завтра у нас будет время все обсудить.

Дан задумчиво опустил руки в карманы и, смерив Егора тяжелым взглядом, с горечью выплюнул, а не произнес:

— Нет. Не будет.

Наблюдая за тем, как его фигура удаляется прочь, через гостиную, наполненную перешептывающимися из-за его появления женщинами, я почувствовала себя неуютно. Плотнее прижалась к Егору, чтобы ощутить тепло его тела и услышать сильные, успокаивающие удары сердца в широкой груди.

— Я конечно еще не очень понимаю, что тут между вами произошло, но мне его… как-то даже жалко. — Сказала я честно, поддавшись внутреннему порыву откровенности. Я правда была рада тому, что Егор нашел меня здесь так вовремя. Дан без сомнения вел себя странно, но теперь мне казалось, что это не он со мной, а я с ним повела себя черство и грубо.

Егор нежно провел рукой по моим волосам и поцеловал в макушку.

— Мне тоже. Но ему об этом знать не обязательно.

— А знаешь, он мне снился сегодня. — Выпалила я и тут же пожалела, всеми клеточками тела ощутив, как напрягся Егор и сгустился вокруг нас воздух. — Ну, это был один из тех кошмаров… — добавила я, словно то должно было меня моментально оправдать. Хотя, ну, что за бред — ревновать ко сну! Но, судя по выражению лица Егора, отстранившегося от меня и пристально посмотревшего прямо в глаза, метафизический характер встречи не менял сути.

— И что там было, в твоем сне? — Спросил он напряженно.

Я замялась, чувствуя, как в груди сорвалось на бег трусливое сердце. Вечно я так — ляпну, не подумав, как буду расхлебывать.

И что теперь? Рассказать все как есть? Что во сне мы явно были парой, а я, ко всему прочему, еще и ждала от его брата ребенка? С одной стороны, вроде бы чушь — ну, подумаешь! Что только не снится людям, тем более после такого пережитого стресса, а с другой… сказать Егору Зловскому об этом, глядя прямо в глаза… мама дорогая!

— Был… был званый ужин, как сегодня и… это было жутковато. Нам подали сердца на подносах. Представляешь, они еще бились и сочились кровью… брр…

Вот так. Лучшая ложь — это полуправда. Вот только не похоже было на то, что мне удалось обвести Егора вокруг пальца. Подобно своему мифологическому родственнику, Зловский младший будто видел меня насквозь:

— Ты недоговариваешь. Я же вижу. — Сказал он и неодобрительно прищурился. — Не доверяешь мне? Или тут что-то еще?

Вот этого «что-то еще» я и боялась. По коже сами собой побежали предательские мурашки, и это, казалось, не укрылось от Егора.

Он наклонился ко мне, провел кончиком носа по коже от ключицы, до мочки уха. Тихо вдохнул и прошептал:

— Он трогал тебя? Я чувствую его запах на твоей коже. И мне это совсем не нравится. — Добавив это, он развернулся вместе со мной и прижал собой к стене дома, скрыв нас от взглядов со стороны гостиной.

— Нет, ты что! Конечно нет. — Я фыркнула и закатила глаза, намекая на абсурдность таких подозрений.

Горячая ладонь в тот же миг соскользнула с моего плеча и отправилась в медленное путешествие ниже. От талии и далее, чтобы обхватить мою попу и сжать, заставляя приподнять одну ногу и закинуть на его бедро.

— Ммм… плохо, Алена. Разве можно мне врать? Тем более так неумело.

Его пальцы медленно проскользнули по гладкой ткани платья и нежно коснулись кожи, по краю его длины. Егор навис надо мной на расстоянии поцелуя, но не торопился с ним, а напротив, с интересом разглядывал мое лицо. Чертов ходячий детектор лжи!

— Хорошо, трогал. Но я думала, что это ты… да и ничего он не сделал! Просто подкрался сзади и обнял. Ты же понимаешь, что это он назло тебе?

— Назло — не назло, но это он тебе снился, а не я.

— Егор, — из моей груди сам собой вырвался нервный смешок, — но ты же понимаешь, что между сном и явью есть большая разница? Мы не можем его контролировать…

Но Зловский меня уже будто и не слышал.

— Как говоришь он тебя обнял? Сзади?

Одно ловкое движение — и я уже стояла к нему спиной, прижатая грудью к теплой кирпичной стене. Егор приник ко мне и настойчиво завел руку меж моих бедер, бесстыдно задрав платье, пока другая скользнула вверх по атласному лифу, чтобы жадно смять грудь.

— Стой… ты что делаешь! Егор, мы не одни… — прошептала я, тяжело дыша. — Остановись, будь… — я закончить мысль мне не удалось, потому что его горячая рука оказалась прямо меж моих ног, надавив и протяжно двинувшись вниз-вверх по шелковой ткани трусиков. Возбуждение горячей лавой разлилось от этого прикосновения внизу живота, и оттуда против воли двинулось в путешествие по всему моему телу.

Следом за тем, я почувствовала, как Егор неровно выдохнул и толкнулся пульсирующим членом между моих обтянутых атласной тканью ягодиц. Низкий грудной рык, последовавший за тем, будто отдался в каждой моей мышце, заставив ощутить то, что должно быть, в этот самый момент бурлило у него внутри — томительная мука на грани похоти и боли от рвущегося на волю животного желания быть со мной, немедленно. Соединиться прямо сейчас, потому что без этого он разорвался бы на части или сошел с ума.

— Только я могу тебя касаться, слышишь? — тяжело дыша прошептал Егор, медленно стягивая платье вверх, к моей талии. — Неважно где и когда. В твоих снах, на этом гребаном балконе… ты поняла меня?

— Да… — только и смогла выдохнуть я, когда его ладонь скользнула в мои трусики, а пальцы бесцеремонно устремились к влажным и горячим от желания складкам, жадно растирая припухший клитор. — Да… — шепчу я снова, уже теряя грань между реальностью и волной ощущений, накрывающей меня с головой.

Хочется отключиться и не думать вовсе — тело ясно дает понять, что ему нужно в данный момент. Только он, целиком во мне… до конца, до упора… но:

— Егор, пожалуйста… — хнычу беспомощно, кусая губы и неосознанно сжимая его руку на своей груди и ту, что доставляет наслаждение. Требуя касаться меня жестче. Требуя, а не умоляя. — Давай уйдем… только не здесь…

Бормочу, прошу, но сама понимаю, что сейчас его уже ничто не