— К сожалению, адмирал, на нее ушел год работы, и стоимость ее по весу равна такому же числу золотых монет. Я сделал всего двадцать выстрелов, у меня больше нет гильз, их нужно снаряжать заново. Убил или смертельно ранил два десятка османов — ружье бьет без промаха. Но только каждый поверженный враг обошелся лично мне в полновесный талер.

Экономный норвежец от таких слов только головой закрутил, суммы впечатлили вице-адмирала, который негромко произнес:

— Теперь я хорошо понимаю господина «шкипера», что отказался от такого великолепного оружия — слишком дорого убивать врагов по цене нескольких пушек за ружье.

— У нас есть возможность через несколько лет дать флоту новые пушки — они будут намного лучше старых, — негромко произнес Павел, посмотрев на адмирала — тот правильно понял слова, кивнул — видимо, говорил о том с царем. А Минаев негромко, но многозначительно добавил:

— Через несколько лет армия получит очень хорошие фузеи и пистоли, нам нужно будет только начать производить собственное железо и построить оружейную мануфактуру. Но три года придется воевать тем, что имеем…

«Христианский» флот на всех парусах, благо подул попутный ветер с зюйда, уходил от полыхающего Синопа, возле которого два дня предавался самому упоительному для моряков делу во все времена — узаконенному обычаями войны грабежу. Турецкая армия, что наводила страх, растаяла подобно дыму под дуновением сильного ветра. Потери утопленниками, а половина больших судов оказались забиты доблестными воина султана под «завязку», были огромными — в плен турки, может быть, и сдались, вот только их никто не брал, стараясь истребить как можно больше ненавистных врагов. Боя уже не было — началось безжалостное избиение, фактически резня, если этот термин подходит для событий на море.

Удиравшие османские галеры долго преследовали, нагоняли одну за другой, а дальше расстреливали из «погонных» орудий и фальконетов, и брали на абордаж. Причем «воронежские творения» царя Петра, сделанные из сырого леса с карвельной обшивкой, оказались куда лучше турецких, с их клинкерным нахлестом доски на доску. Особенными «ходоками» показали четыре новых галеры, имеющие носовую батарею из шести 12 фунтовых пушек и двух десятков фальконетов — они просто сильно повреждали огнем противника и продолжали преследование, а «подранком» уже занимались «ветераны» 2-го Азовского похода или «союзники».

Уничтожив транспорты с войсками, хотя меньшей частью они или выбросились на берег, и люди спаслись, все остальные суда, если в трюмах у них были припасы или лошади, решено было увести с собою. «Трофеев» набралось несколько десятков, на них высадили «призовые партии», и на кораблях подняли паруса. Те суда, кто не смогли сами выйти, вывели на буксире галеры, благо море было относительно спокойное. Пришлось забрать и все христианское население Синопа — все прекрасно понимали, что вернувшиеся в разоренный город турки выместят на них злобу.

На прощанье подожгли город и десятки судов — багровое зарево освещало черное, в наступивших сумерках, море…

Глава 33

— Эти орудия, Петр Алексеевич, не «вундерваффе», и то мы с ними провозились восемь месяцев, пока не получили первые действующие образцы, относительно пригодные для войны. Нормальные орудия в этом году не удастся сделать, нужно доводить их до максимальной степени совершенства, и лишь тогда принимать на вооружение.

— «Чудо-оружие»? Интересное название. А почему ты так решил, Павел Минаевич? Ведь только что отстрелялись, причем успешно!

— Сам материал не совсем подходящий — чугун собственной отливки из боспорской руды. Он пригоден для массы полезных вещей, отливка которых действительно необходима — печные заслонки и чугунки, плиты и котлы, сковородки и прочая утварь, без которой в хозяйстве не обойтись. А вот для полевой артиллерии чугун противопоказан — орудия будут тяжелые чрезмерно, ведь для достижения равной прочности с железом необходимо увеличить толщину стенок. А это неизбежно приводит к увеличению веса артиллерийской системы, и лошади в упряжках быстрее устают, или приходится четверку заменять шестеркой коней. На корабле таких проблем не будет, тут ты прав, Петр Алексеевич, там чугун или железо без разницы, лишь бы стволов было достаточно, и, желательно прочных.

Павел вздохнул — испытания первых единорогов шли очень тяжело, хотя мастера у царя были хорошие, с изрядным опытом. Чугун из керченской железной руды подводил постоянно, с кавернами отливки выходили. На испытаниях стволы разрывало, имелись потери, а это сильно нервировало литейщиков. Но вот эти экземпляры вполне удовлетворяли требованиям, но царь требовал начинать их выпуск немедленно.

Пришлось объяснять нетерпеливому самодержцу, что возможности его новоявленной державы крайне ограничены — начатая добыча каменного угля мизерна, стругами по Дону и через все Азовское море многого не навозишь. К тому же уголь для плавки металла нужно пережигать в кокс, а это требует значительного объема времени и сил. Да и сама угроза татарского набега была весьма реальной и осязаемой. Вначале требовалось укрепить фортеции, обучить и вооружить рекрутов, поставить городки и переселить людей, обеспечив их всем необходимым. Лишь потом начинать промышленное освоение богатейшего на недра и чернозем края, запертого в треугольнике трех рек — Дона, Северского Донца и Кальмиуса.

— Унификацию провести еще надо — лафетов, колес, зарядных ящиков и прочего, я ведь тебе объяснял, для чего она нужна. Поверь — если сейчас не будем торопиться, то плоды окупятся сторицей. И обучение людей будет идти легче, и ремонт гораздо быстрее. Все должно быть единообразно в твоей армии — обмундирование и подготовка, боеприпасы, обозные повозки и полевые кузницы, колеса для артиллерии и санитарных фургонов — все едино. Замки и стволы для стрелковое вооружения, клинковые штыки, даже погонные ремни. Все одинаково должно быть — унификация потому.

— Да знаю это, ты мне каждый день о том постоянно твердишь — март на дворе давно, целый год мы уже здесь. А ничего еще толком не сделали — чего не коснешься, то нет, то мало, то скоро будет, а мне пушки нужны как краюха хлеба голодному. Султан ведь не успокоится, да и татары волками смотрят, признавать мою власть не желают.

— Не все так плохо, Петр Алексеевич, как только кажется, — спокойно ответил Павел, прекрасно узнавший за этот прожитый с царем бок о бок год его нетерпеливую и страстную натуру. И принялся загибать пальцы, такие подсчеты действовали на Петра всегда благотворно.

— Сам посуди — Севастополь, Мариуполь и Таганрог строятся и еще четыре новых города этой весной заложены будут. Подданных переселим в этом году уже тысяч тридцать,