А что, я каждый вечер посещаю медиков, там удалось одну медсестру сговорить, она была очень довольна результатом, и от неё уже пошла информация. Не могла не похвастаться. Впрочем, я с ней и встречался две ночи, она меня вполне удовлетворяла, а тут пришёл – её нет, отправили с санитарным обозом. Вот и сговорил час назад эту санитарку. По крайней мере, не облажался, очень просила завтра повторить, чтобы не мешали всякие сержанты.

Так мы и дошли до штабной землянки. От позиции нашей роты до неё метров двести, рядом. Климентьев испросил разрешение зайти. И мы зашли. Вечер поздний, но командиры не отдыхали ещё. Новый комполка, майор Дёмин, встал из-за рубленного плотниками стола и, осмотрев меня, сказал:

– Не впечатлён. Тут такие сказки о былинном богатыре рассказывают, а я вижу мелкого мальчишку.

Не обидел, он правду сказал, мелкий я.

– Девки не жалуются, товарищ майор. Всё мясо в другое место пошло.

Тот засмеялся, поняв меня, ему вторили остальные, кто был в землянке.

– Да, с юмором парень, это хорошо. Вот что, боец, изучив рапорты о захвате вражеских позиций и представление на тебя, боец, сержантом Климентьевым, решил дать звание младшего сержанта и наградить медалью «За отвагу». Ты её как никто другой заслужил.

– За это спасибо, товарищ майор.

Мне действительно прицепили к гимнастёрке медаль и сообщили, чтобы искал треугольники сам, в наличии пока нет. Самое главное, помимо наградной книжицы выдали наконец красноармейскую. А то без неё был, не имел воинского документа. Я открыл, мельком глянул, всё как и должно. Младший сержант Северов, номер части. Убирая их в нагрудный карман, поблагодарил командиров, и мы покинули землянку.

– Сержант, что я должен? Я не люблю должным быть, поэтому озвучь, всё достану. Ты заработал.

– Так уж и всё?

– Не сейчас прям, но достану. Я же понимаю, как ты старался.

– Ящик тушёнки – и, считай, квиты. А то ты постоянно ею сдабриваешь то, что нам приносят на обед. Без тушёнки есть невозможно.

– О, не проблема. Утром придёшь и заберёшь из моей ячейки. Кстати, а куда мы идём? Рота в другой стороне.

– Есть ещё одно дело.

А тот к комсоргу привёл в землянку (другой роты парень, наш-то погиб), и там мне выдали комсомольский билет, говоря, что нарушают все заповеди, но я заслужил в тех боях, что мы пережили, как никто другой. Он же и два треугольника выдал. Сговорились.

Оплатив взносы за два месяца вперёд, что было отмечено в билете, я поблагодарил комсорга, задарив ему пистолет вальтер с кобурой и запасом патронов, и оставил того довольного. Сержант явно расстроился, что пистолет не попросил. Хотя зачем ему? Вон на боку кобура с парабеллумом. Когда взяли холм, трофеев много было. Я ему ручные часы подарил – мол, не расстраивайся.

Сержант к себе ушёл, у него небольшая землянка, а я в ячейку, переставил винтовку, достал из хранилища ящик тушенки, поставил набок, чтобы не мешал, сел на него, снял гимнастёрку и стал крепить треугольники в петлицах. Получилось ровно. В кармане красноармейскую книжицу оставил, а билет и наградное убрал в шкатулку к другим документам, там ещё от Павлова остались, с наградами, сохранил на память.

Кстати, я теперь командир нашего третьего отделения. Кроме меня ещё два бойца – и всё. Пополнения мы ждём, а то во взводе всего девять бойцов со взводным. Вчера маршевая рота была, но та вся ушла в другой полк. Утром меня представят бойцам, так положено, и сообщат, что я стал командиром. Это взводного работа. Я же, оставив ячейку, отбежал, достал аэробайк и, переодевшись в полётный костюм, вылетел в тыл к немцам.

Ну не могу удержатся, хочу узнать, повторить попытку. Снова у Умани был, взял роту полицаев, обе пентаграммы начертил. Все полицаи ушли – и ноль. Закрыт мир. Через месяц ещё попробую, но смысла не вижу, если б демоны могли, прибыли бы. Такой призыв не игнорируют. Очень мощный он.

Вернувшись, я привычно искупался и посвежевший, в своей форме (надо постирать, попахивает) улёгся в ячейке и уснул, накрывшись плащ-палаткой. Ящик был на месте. Сапоги и гимнастёрку с шароварами я скинул, подо мной шинель (достал-таки), потом треугольники прикручу, из своих запасов.

Утром меня разбудил взводный. Помог ему донести ящик до землянки – одному тяжело. Потом, когда завтрак был, тот построил взвод и сообщил о награждении и о том, что я теперь командир третьего отделения. Как будто бойцы не видели, как я сидел перед завтраком и привинчивал треугольники на шинель. В общем, теперь у меня двое подчинённых. А через час нас обрадовали: маршевая рота идёт.

Нашему взводу аж одиннадцать бойцов с одним командиром выделили, был и ручной пулемёт. Также младший сержант из новичков – тот, Савельев – принял первое отделение. Вторым опытный боец командует. Климентьев на него представление написать хочет, но пока думает за что. Никаких подвигов за ним не числится, разве что третий год служит.

Вообще, тот ещё жук, но командовать умеет и любит. Из разжалованных сержантов. Ещё до войны сняли треугольники. Вряд ли дадут, я не знаю, за что сняли, иначе давно бы дали – значит, что-то серьёзное. Я получил пять бойцов (прибыли из тыла), правда, пулемёт мне не ушёл. Впрочем, и не надо, один из стариков в моём отделении с ДП. Теперь восемь бойцов (себя тоже посчитал) – хоть что-то.

Бойцам меня представили, и я по переходам провёл их в окопы на обратном скате холма. Познакомил со старослужащими и показал, где у кого теперь позиция. Покидать можно только в туалет, иначе поймают и в дезертиры запишут. Где туалет оборудован, показал. Кстати, у новичков красноармейских книжиц тоже не было.

А пока было время, нас снова миномётами накрыли, никак новая атака. Ну точно, командиры забегали, вроде как у немцев танковые моторы звучали, так что расставил бойцов, внушил не высовываться и тщательно целится. После этого занял свою ячейку и достал ПТР – наконец-то попробую. На нашем участке мы танки только свои видели, немцы их не использовали.

Тут и гаубицы долбить начали, похоже, дивизиона два работают. Ко мне прибежал один из новичков, парень лет двадцати, и сжался у стенки, подвывая: вроде как вдвоём не так и страшно. Да уж, новичков в такой замес сунули, неудивительно, что те едва