Я не понял деда. О ком он говорит? Тут же пришла мысль, — неужели о поползне?

— О нем, о нем, — подтвердил дед.

— Хотел бы … конечно хотел бы, — быстро отозвался я.

— Тогда слушай меня. Тебя мне не жалко. Ты человек, и ты проживешь без него, а вот он уже не может без человека. И осталось ему не так много. Он мне сильно помогал. Мне жалко его, привык я к нему. А сейчас недосуг с ним общаться. Вот давай тогда ты с ним начинай.

Я приготовился слушать тайны, которые мне казалось сейчас откроет дед. Но в этот вечер он замолчал и быстро уснул.

На следующий день дед начал возиться с бубном. Он разжег с моей помощью большой костер неподалеку от избушки. Меня удалил подальше, но разрешил смотреть. Он стал кидать туда порошки. Они вспыхивали разноцветными облаками и шипели. Дед начал ходить вокруг костра, и слегка постукивать в бубен.

Я сел на бревно и навалился на сзади стоящее дерево. На плечо примостился поползень. Я сказал ему, — сейчас посмотрим, как дед будет шаманить. Поползень прочирикал в самое ухо какую-то фразу. Я автоматически кивнул. И тут же оглянулся на птицу. А он повернулся боком и хитро смотрел на меня.

Дед между тем начал ходить быстрее. Вокруг костра натаптывалась дорожка. Дед ничего не замечал вокруг. В движении он иногда выкрикивал странные слова. Я даже шепнул поползню, — смотри, какой странный язык. Тот кивнул. Я просто обалдел. Этого не может быть. Чтобы птица общалась со мной как человек.

Вспомнился пес, с которым я когда-то провел несколько дней. Он тоже понимал меня. Только что не говорил. Но пес больше был деревенским животным, а вот поползень — это лесное существо. Что у него в голове? Может быть такие тайны, какие человек никогда не узнает. Он наверняка видел снежного человека и других существ, скрывающихся в глубине тайги. А что они существуют дед говорил со знанием дела.

Дед так же двигался вокруг костра. Я понемногу входил в странное состояние. Все вокруг подернулось пеленой, деревья стали расплываться и костер с дедом тоже. Поползень сделал одно движение, он подвинулся к моему лицу и прижался к щеке. На одно короткое мгновение я почувствовал себя птицей. Это я прижимаюсь к бороде молодого мужчины, и ощущаю непривычные чувства. Потом все вернулось обратно.

Дед между тем начал кружиться. При этом он иногда взвизгивал, вскрикивал, иногда из его горла раздавался утробный рев. Звуки бубна теперь раздавались со всех сторон. Его звуки были то мелкие, дробные, как у детского барабана, то долгие низкие на грани слышимости. Тогда мое тело начинало корежить и даже я начал тяжело дышать от неприятных ощущений.

Поползень взлетел с моего плеча и обеспокоено начал звать меня к костру. Я не решался следовать за ним. Я понимал, что происходит что-то неправильное, но не мог двинуться с места.

Вдруг наступила ясность во всем. Обострилось зрение, слух, даже обоняние. Поползень продолжал меня звать к деду. Я попытался, но не мог.

Все что увидел дальше я приписал своим галлюцинациям. Не мог человек совершить такого.

Дед, покрутившись у костра, оставил бубен и неожиданно устремился к большой сосне. Ее ствол в несколько обхватов показывал, что ей не меньше двухсот лет. Дед подошел к сосне, потрогал кору, что-то сказал и у меня начали округляться глаза. Дед полез по сосне вверх. Он походил на медведя. Такой же с виду неуклюжий, а на самом деле ловкий, он быстро двигался по стволу. Несколько секунд и он исчез в кроне. Я стоял, разинув рот и смотрел наверх. Неожиданно меня потянуло назад я упал на спину и первое что увидел, это поползня, который обеспокоенно летал надо мной. Потом я увидел старика, вернее его лицо. Оно было искажено таким образом, что я понимал — это не он.

Старик смотрел на меня и глаза его затягивали меня. Еще немного и меня здесь не будет. Огромная сила, которой я не мог сопротивляться забирала мое сознание.

Поползень упал на меня и мне пришлось моргнуть. Наваждение исчезло. Старик все также прыгал у костра, я лежал метрах в пяти от него. Я поднялся и пошатываясь двинулся в избушку.

Там выпил целую кружку настоя и упал на лавку. Сколько я спал не знаю. Проснулся только утром. Деда не было. Я забеспокоился, выскочил из избушки и увидел его. Он лежал у потухшего костра. На спине сидел поникший поползень.

Неужели все? Не может быть. Я подбежал к деду повернул его на спину и увидел закрытые глаза, заострившийся нос, все признаки мертвого. Я пощупал пульс, его не было. Приложил ухо к груди — ничего. Все. Отодвинул веко, зрачки расширены. Что делать?

Не знаю почему, но я затащил старика в избушку. Там положил его на топчан, а над ним на стену повесил бубен. Подумал — вместе с ним похороню. Сразу почувствовал одиночество. Пронзительное, тоскливое. Я один в лесу и никому не нужен. Я сел на свою лавку, закрыл глаза и впал в забытье.

Прошло наверно несколько часов. Я встал, есть не хотелось. Надо было действовать. Я вышел из избушки и увидел поползня. Тот сидел, нахохлившись на кормушке и ничего не ел.

Я набрал дров и занес в избушку. Решил затопить печь. Когда огонь разгорелся, я открыл дверцу печи и стал смотреть на огонь. На него можно смотреть бесконечно. Мыслей не было. Все стало пусто и не важно. Я только сейчас осознал, насколько был привязан к деду.

Я обернулся на него. Он также лежал на спине и никаких признаков жизни не было. Все-таки я решил еще раз проверить. Я снова пощупал пульс, его не было. Приложил ухо к груди — ничего. Пошел достал кусочек зеркала, приставил его ко рту. Если дед живой, то должно появиться на зеркале запотевание. Не было. Это точно все. Я еще раз наклонился к грудной клетке и приложил ухо. Мне показалось, что я услышал удар. Я сосредоточился — нет, показалось. Но все равно еще раз приложил голову. Опять показалось, что был удар. И тут я вспомнил, что читал о таком.

У человека может быть очень редкое сердцебиение. И очень часто таких считают за мертвых. Меня пробил озноб. Значит старик жив. Я снова прислушался. Пульс был очень редким, примерно десять ударов в минуту. Я обрадовался. Хотя что-то надо делать. А может