– Да, я с тобой согласна. Только не спрашивай о нём, я всё равно ничего не знаю, но как и говорила раньше, всё увиденное может быть воспоминанием, переживаниями, нынешним состоянием и так далее…

Они шли, искали выход, блуждали по множеству коридоров, словно по лабиринту. Редкий гул ветра и зловещие звуки, иногда внезапно нарушающие тишину, заставляли их вздрагивать: слышались то крики китов, то детский плач и смех, завывание каких-то механизмов. И всё это будто отголоски прошлого. Иногда звуки перемешивались и обретали однообразный тон, будто имитируя музыку, но такую необычную, с атмосферным звучанием, как если бы само пространство начало дышать звуками.

Вскоре в дальней части очередного коридора показался блеклый свет, наводящий тоску. Стоило Эрику и Готи добраться до конца тоннеля и ступить через порог выхода, как всё к общему ожиданию вроде должно было резко измениться, но стало только более загадочнее и неприятнее.

Небо – оно сплошь в чёрных и оливковых цветах, которые переплетались между собой в красочные космические туманности. Мириады звёзд потоками плыли по небу, проваливаясь в неведомую пустоту. И огромная планета, выглядывающая из-за горизонта, выделялась особо ярко, поскольку своими размерами занимала большую часть неба и была объята зелёным огнём, слабо пылая подобно своеобразной звезде.

Вокруг же парня и девушки кучи засохшего невесть чего. Из этих груд то ли чёрной грязи, то ли глины торчат чьи-то огромные жевательные зубы, словно кто-то посадил их сюда. Настолько большие, что по виду достигали веса под сотню килограмм каждый. Они шли во много рядов, походя на посевы на огромном поле, за горизонтом которого стояло величественное сооружение, напоминающее замок и одновременно сборище сталагмитов: всё чёрное, словно соткано из самой тьмы; но прослеживались зелёные тона, ползающие и извивающиеся по всей конструкции, как змеи исполинских размеров. И посему крепость напоминала собой сборку из титанических кристаллов.

Среди поля зубов росли подобие термитников, но серые, изрыгающие дым, что, будто выдыхаемый, клубился метрах в двух над своим источником, и собирался в образ кроны дерева, где ветви – это шевелящаяся дымка. По земле ползал чёрный смог, оплетал ноги, обнимая их, и издавая едва слышные детские голоса. И как только Эрик сделал шаг, убирая ногу от дыма, то раздавался едва различимый плач. По звучанию не страшный, скорее необычный, ведь он слышался не на фоне тишины. Пространство шептало свою мелодию, пусть однотонную, но такую глубокую, одновременно мрачную, усыпляющую и фантастическую.

– С тобой всё нормально? – поинтересовалась девушка, с переживанием посмотрев на парня.

– Да, просто… непривычно такое видеть, – ответил Эрик, с омерзением глядя на всё вокруг.

– А разве в твоём мире подобного нет?

– Нет. Увидеть в нашем мире такое в живую – верный признак сумасшествия.

– А стоит ли сделать вывод, что ты уже наполовину сошёл с ума? Ну, ты видишь это всё не в своём мире, но всё же видишь.

– О, а я уже считал, что сошёл с ума ещё с момента, когда Краус вышел меня встречать, – слегка усмехнулся он, но сразу же его лицо обрело нейтральность эмоций.

Готинейра с Эриком петляли по полю, и хоть шли медленно, но казалось, будто бегут изо всех сил, поскольку всё вокруг очень быстро менялось, и заветное сооружение становилось ближе. Они направлялись к исполинскому замку, чьи башни вытягивались так высоко, что скрывались во тьме ночного неба. Зелёные и чёрные цвета, в которых переливался замок, были образами невиданных существ, что медленно, подобно небесным тучам, плыли по кристаллической поверхности колоссальной конструкции. Его размеры так велики, что сравнимы лишь с горой: словно целые города, наложенные друг на друга, срослись вместе, сшились швами из кристаллов, образовав в симбиозе гигантское архитектурное чудовище. Он был величественный по своему подобию, пусть ужасен и кошмарен титаническим видом. Целые здания, слитые с другими, образовывая уникальную конструкцию, подобно фракталам, формировали единый архитектурный организм, в прямом смысле дышащий землёй, из ям в которой синхронно поднимался горячий воздух, а затем также уходит обратно.

Подход к главной лестнице, имеющей ширину метров в сто и высоту в пятьдесят, разделял бездонный каньон, через который, взмывая вверх откуда-то из глубин, выстраивались в мост сколотые и отполированные кирпичи зелёной яшмы. Эрик осторожно ступил на выросшую и очень стойкую переправу.

– Эй, а как же я? – девушка окликнула Эрика, смотря на него как расстроенная и голодная кошка на хозяина.

– Так пойдём, – махнул он рукой в сторону замка.

– Я не могу.

– Что? Почему?

– Боюсь высоты… – черноволосая старательно пытались случайно не глянуть в глубь каньона.

– Но тут мост. Чего бояться?

Готинейра замялась, не зная, что ответить.

– Так, ладно. А если ты зажмуришь глаза и я проведу тебя за руку?

– А ты сможешь? – жалобно ответила она.

– Конечно, зачем же мне не смочь это сделать? – ответил Эрик, улыбаясь

Он протянул ей руку, и Готинейра, взяв её, зажмурилась.

Они прошли по мосту, и когда величественно огромная пропасть оказалась позади, то переправа, ведущая через него, постепенно осыпалась. Отныне вход к замку разделяла лишь лестница с высокими ступенями, по которым, держась за выступы, приходилось буквально карабкаться, чтобы залезть.

– И почему она такая огромная, – ворчал Эрик, усевшись на ступень, протягивая руку Готи, чтобы помочь ей подняться с нижней ступени.

– Мне бы тоже хотелось это знать, – ответила она, забираясь к Эрику.

Так продолжалось очень долго, и они успели сделать не одну передышку, в какой-то момент останавливались и отдыхали. И каждый раз, достаточно отдохнув, вновь продолжали взбираться по ступеням. И вскоре, изрядно запыхавшись и вспотев, преодолели последнюю, оказавшись перед входом: гигантскими, высотой под восемьдесят метров вратами, исписанными горельефами с целыми сюжетами. На этих титанических дверях выступающие рисунки несли в себе столько явного смысла, что можно рассматривать часами эту каплю истории сего замка.

Готи опять достала ту круглую коробочку, помещающуюся в маленькую девичью ладонь. Открыла, взяв оттуда дискообразный спонж, и опять принялась намалёвывать свою лицо.

– Пудришься? Опять? Зачем ты это постоянно делаешь? – поинтересовался Эрик.

– Чтобы было, – уклончиво ответила она.

– Да брось, зачем скрывать своё лицо?

– А я и не скрываю, – продолжила девушка, – просто