Шрифт:
Закладка:
- Она… говорила мне это, - наконец начал он, аккуратно подбирая слова. - Но я даже не думал…
Я помотал головой, давая понять, что его оправдания ни к чему:
- В тебе я и не сомневался. Дело в ней. Ее приоритеты ни хрена не поменялись.
Губы исказила невеселая улыбка. И на что я только надеялся, в самом-то деле? Она жила согласно привитым ей принципам и привычкам годами, а я хотел все изменить за пару-тройку дней. Но ведь для меня самого все поменялось! Быстро и необратимо. Но только не для Агаты.
- Мне жаль, - сказал Штерн и, поднявшись с кресла, хлопнул меня по плечу, от чего я почувствовал себя еще отвратительнее.
- Не надо сожалений, - отрезал я. - Лучше отпусти меня во Францию.
- Окей, - просто сказал Дав. - Если ты считаешь, что так будет лучше.
Я был в этом совершенно не уверен. Но, благодарно кивнув, вышел, чтобы безотлагательно начать собираться.
Идея приехать попрощаться с Агатой была весьма идиотской и я это прекрасно понимал. Но ничего не мог поделать с желанием увидеть ее последний раз.
Не застав Полянскую дома, я решил подождать ее в машине. Не мог заставить себя снова войти в эту гламурную гостиную, от помпезности которой просто тошнило.
Агата появилась примерно через час моего ожидания. Вышла из такси, на этот раз, что удивительно, без горы очередных покупок и оглянулась, словно кого-то искала.
И я не выдержал окончательно. Выскочил из салона авто и оказался рядом в считанные секунды. При виде меня в ее глазах мелькнуло нечто ранее незнакомое. Я хотел и одновременно боялся принять этот проблеск за радость от появления моей персоны. Но вскоре ее взгляд снова подернулся коркой льда.
- Ты что-то хотел? - поинтересовалась Агата и я не стал долго ходить вокруг да около.
- Да. Хотел попрощаться.
И впился взглядом в ее лицо в ожидании реакции.
Растерянность, потом - наносное безразличие. Я мысленно прибавил себе один балл.
- В каком смысле? - все же удостоила меня Полянская вопросом.
- Уезжаю в длительную командировку.
- И зачем мне об этом знать?
Действительно, зачем? Казалось, между нами все уже было сказано. Только вот упрямую надежду никак не удавалось задушить. И я сделал последнюю попытку:
- Я подумал… может быть, ты захочешь поехать со мной?
Она высокомерно вздернула бровь и усмехнулась:
- А зачем тебе рядом, как ты выразился, дура?
Я покачал головой, потом издал смешок, полный неверия. Это все, что ее волновало?
- Ты только это запомнила и вынесла из всего нашего прошлого разговора? Тебе плевать, что я хотел на тебе жениться? Плевать, что влюбился в тебя, как последний идиот?
Агата выглядела так, будто это признание застало ее врасплох.
- Этого ты не говорил.
- Зато говорю теперь. И если для тебя ничего не изменилось и тебе все еще нужен Штерн… то готов повторить еще раз, уж извини, что ты - дура. И будешь еще большей дурой, если сейчас же не сядешь в мою машину и не поедешь со мной в аэропорт.
- Вот так сразу?
- Сейчас же, - повторил я. - Решайся.
- Ты не уедешь так просто! - упрямо заявила Агата. - Не верю.
- Хочешь проверить? - я приподнял вопросительно брови. - Что ж… тогда прощай, Агата.
Взяв ее лицо в свои руки, я оставил на пухлых губах последний поцелуй и с огромным усилием отстранился. А мгновением позже сел за руль и поехал в аэропорт, где меня ждал частный самолет.
Ждал, чтобы унести туда, где не будет этой невыносимой женщины, которая действительно способна была только рушить.
И мою, и свою жизнь.
Время полетело так быстро, что предстоящие роды уже не казались чем-то далеким. На узи нам с Давидом сообщили, что дети разнополые.
«Парень настоящий богатырь, а девочка миниатюрная».
Я часто возвращалась мыслями к этим словам врача, повторяла их про себя, смаковала и чувствовала себя счастливой дурочкой.
Со Штерном у нас установились спокойные отношения. Давид часто приезжал ко мне или мы ужинали вдвоем в кафе и ресторанах. Даже выбрались в кино, хотя я сомневалась, что Штерну нравились такие походы.
- Ну, все отлично. Дети в порядке, ты тоже. Беременность просто образцовая, тьфу-тьфу. Радуешь ты меня, Пчелкина.
Светлана Ивановна протянула мне обменную карточку, в которую записала все текущие показатели. Я взяла документы и замялась около двери.
- Что такое? Вопросы есть какие-то? - посмотрела на меня врач поверх очков.
- Есть. Один.
Я почувствовала, как лицо заливает краска. Сомневалась в том, что стоит спрашивать о таком у Светланы Ивановны, но она, похоже, догадалась сама.
- Если ты про секс…
- Да! - выпалила я, чтобы не передумать.
- Разрешаю. Но только безо всяких акробатических этюдов. Осторожненько и спокойненько. Понимаю, скучновато, но…
Она пожала плечами и снова опустила голову, начиная заполнять какие-то формуляры.
- Светлана Ивановна… а оргазм?
- А что с ним?
- Можно?
- А иначе секс тебе зачем? - Врач рассмеялась и махнула на дверь: - Иди, Пчелкина. Все разрешаю, но без фанатизма.
Я вышла из кабинета, так и продолжая чувствовать, как лицо пылает от смущения. Скучновато! Да я уже взвыть готова была от того, что с Давидом мы только и могли, что целоваться и обниматься. И готова была пообещать вообще лежать бревном и осторожничать, лишь бы только уже можно было позволить себе большее.
Когда Штерн приехал ко мне вечером, я отступила в сторону, давая ему зайти в квартиру.
- Ты еще не готова? - спросил он, осматривая мой наряд - халатик, накинутый на голое тело (о чем он пока не знал).
- Не готова и готовиться не собираюсь. Мы останемся дома.
Давид пожал плечами и разулся, снял верхнюю одежду и я тут же увлекла его за собой в комнату. Привстала, легко коснулась губами прохладных губ.
- Сегодня я была у врача.
- Что-то не так? - мгновенно встревожился Штерн.
- Наоборот. Все настолько так, что мне, точнее, нам разрешили заниматься сексом.
Давид чуть отстранился и посмотрел на меня с сомнением. Решил, что я приврала?
- А ты сама уверена, что можно?
Но его глаза уже потемнели от желания, и я сама вскипела в ответной реакции.
