Сплетясь руками, словно два дерева ветками, мы благополучно очутились в коридоре. За нами тихо закрылась дверь. Я осторожно скосила глаза на свою правую руку и коротко выдохнула. Перстень Соррелей больше не гневался. Спрятался внутрь, словно устрица в раковину зловещий алый свет. Потухли оранжевые искры. Но другие искры теперь завоевывали мое тело. Жар желания, сладкое предвкушение кружили голову и парализовали волю.

Мы все еще стояли посреди полутемного коридора не размыкая рук, все теснее прижимаясь друг к другу.

- Николь, твоя спальня рядом? Я не ошибаюсь?

Шепот горячий, прерывающийся, хриплый защекотал мое ухо, заставил сладко вздрогнуть.

- Не ошибаешься!

Сильные руки подхватили меня словно пушинку, шаг затем другой и вот мы уже отрезанны от ненужных, случайных свидетелей нашей страсти.

Мне казалось, что не было этих долгих лет, что еще вчера мы так же безумствовали срывая одежду друг с друга. Торопливо, как в приступе болезненной горячки, иступленно, словно путники в пустыне которые дорвались до единственного источника.

Насытившиеся и ленивые мы лежали рядышком в моей постели. Мне было непривычно ощущать рядом обнаженного, уставшего от любовной горячки мужчину.

- Николь, поклянись мне, что не сбежишь, как тогда, - тихо улыбаясь проговорил Филипп. - Я так боюсь заснуть, а проснувшись не обнаружить тебя рядом.

Я повернулась к нему, провела пальцем по ровному носу с едва заметной горбинкой, по твердой линии красивого рта, по подбородку выступающему упрямо и дерзко.

- Не бойся, спи! Куда я убегу из своего дома? Скорее всего я возьму тебя в плен и не выпущу из Соррель Холла, - я тихонько засмеялась. - А знаешь, я тоже боюсь. Боюсь, что через девять месяцев обрадую тебя следующей наследницей или наследником. Ведь уже известно к чему ведут такие любовные безумства. А еще мне страшно..., - я запнулась и замолчала.

Филипп затих, терпеливо ждал когда я продолжу фразу, но не дождавшись приподнялся на локте и заглянул мне в глаза.

- Чего тебе страшно, Николь? - с тревогой спросил он.

Я закрыла лицо руками еле сдерживая смех.

- Мне страшно, что вдруг эти любовные безумства, эти необузданные желания с которыми мы не в силах справляться, будут возникать каждый раз, стоит только нам прикоснуться друг к другу! Хотя я наверное не против..., - смех звонкий и заливистый вырвался из моего горла, взлетел под высокие своды потолка.

Филипп рыкнул и сжал меня в объятиях. Покрыл быстрыми поцелуями мое лицо, нашел смеющиеся губы. Поцелуи становились все медленнее, глубже, чувственнее.

- Я тоже совсем не против, Николь. Совсем не против, - выдохнул между поцелуями мужчина и нас опять накрыло безумством.

Глава двадцать четвертая. Все становится на свои места.

Я волновалась, словно готовилась к главному экзамену в своей жизни. Экзамены бывают разные, а вот мой заключался в том, как наиболее осторожно и благоразумно представить Филиппу свою дочь... Нет, не так! Как объяснить Зои, что совершенно посторонний мужчина - это ее отец.

Мой страх был похож на сомнения путника которому предстоит пройти по хлипкому, качающемуся мостику над глубокой пропастью. Идти вперед необходимо, но как же трудно!

Я приготовила целую речь, припасла пару-тройку самых трогательных, самых обаятельных и неотразимых улыбок, но воспользоваться ими мне не пришлось.

С утра Филипп и Старый Паук вынуждены были отправиться в город. На заводе который они оказывается уже успели купить, случилась крупная авария, о чем сообщил приехавший ранним утром бледный и перепуганный гонец.

Провожая сонного, глупо улыбающегося Филиппа, я старательно избегала довольных и любопытных взглядов, которыми одаривал нас бодрый, жизнерадостный дед.

Когда автомобиль сонно чихая, проехал подвесной мост и скрылся за поворотом, я облегченно выдохнула. Пока мне предстояло объяснение только с моей дочерью.

После завтрака я предложила Зои пойти в мой кабинет. Она очень любила эту комнату, обожала разглядывать разноцветные корешки книг на массивных полках, старинные карты которые рисовал известный мореход-первопроходец. Любила сидеть в большом кресле и наблюдать за золотыми, важными рыбками в круглом, зеленовато-прозрачном аквариуме.

Дочка с радостью приняла мое предложение, серьезно рассказывая мне о своих важных, детских проблемах, она очень ловко вскарабкалась на высокое кресло, уселась устраиваясь поудобней и замерла не в силах оторвать взгляд от царственно-ленивых рыбок.

Я наблюдала за ее серьезным личиком, и не могла придумать как же мне начать важный для меня и для нее разговор. Несколько раз открывала рот, но тут же беспомощно замолкала. Плюнув на свою затею решила, что возможно торопиться и не нужно. Может быть проблема решится как нибудь сама? Подвинула бумаги и обмакнула перо в чернила, буду работать.

- Мама, а тот дядя, который приехал с дедушкой, он правда мой отец? - голос дочери звучал милым колокольчиком, а мне он сейчас показался звоном громкого набата.

От неожиданности я поперхнулась воздухом, тяжелая капля чернил соскользнула с кончика пера жирным ужем и безнадежно испортила важный документ. Но в данный момент меня это ничуть не беспокоило. Важным был только вопрос, который прозвучал из пухлых, розовых губ.

- Э-э-э-э, - протянула я, только для того что бы не молчать, но тут же позорно замолчала, так как совсем не знала, что мне говорить дальше.

Тишина затягивалась, словно мы все обратились в безголосых, золотых рыбок из аквариума.

Зои повернула голову в мою сторону, светлые бровки вопросительно застыли над чистейшим синим взглядом, даже пушистые ресницы трепетали требуя ответа.

Наверное мое лицо было очень растерянным, и сообразительная Зои мигом оценила ообстановку.

- Мама, не волнуйся! Я и так знаю, что это мой отец. Его зовут Филипп, и он мой отец. Она мне сказала..., - Зои поспешно прикрыла рот пухлой ладошкой, словно проговорилась.

Я постепенно, понемногу начала приходить в себя. Мысли замелькали в голове, словно цветные стеклышки в калейдоскопе. Она? Неужели леди Глория, каким-то образом узнала мою тайну? Ей проболтался Старый Паук? Но мой дед, крепкий орешек, он не из породы праздных болтунов.

- Кто ОНА, Зои? Что еще поведала тебе эта женщина?- мой голос звучал слишком ласково и это заставило мою дочь насторожиться.

Зои бросила на меня быстрый взгляд, а затем вновь уставилась на прозрачное стекло аквариума.

Я подошла к ней, присела на краешек широкого кресла, погладила мягкие локоны, чмокнула в душистую макушку. Нежно погладила плечики под легким, розовым в мелкий белый цветочек