После того как мы пересмотрели вклад соседки в жизнь Джессики, наш разговор повернул к повествованию о встречном движении, а именно о том, что Джессика внесла в жизнь соседки. Сама идея о том, что она, маленькая девочка, пережившая такую сильную травму, могла внести вклад в чью-то жизнь, оказалась для Джессики удивительной. Ей всегда казалось, что она — пассивный реципиент того, что соседка давала ей, что в этих отношениях Джессика сама была всего лишь пассажиром. В силу этого глубоко укоренившегося одностороннего описания отношений с соседкой, для меня оказалось необходимым с помощью вопросов простроить систему опор, которая позволила бы Джессике сформулировать и присвоить знания о вкладе, внесённом ею в жизнь соседки. Эта система опор была выстроена с помощью следующих вопросов:

   • Приняли ли вы приглашение соседки присоединиться к ней в занятиях, которые, очевидно, были для неё очень важны, — к вязанию и шитью? Или вы отказали ей в этом предложении?

   • Когда она вам сделала это предложение, присоединились ли вы к ней, открылись ли вы этому столь ценному для соседки интересу, или продолжали оставаться закрытой?

   • Присоединяясь, открываясь таким образом, проявляли ли вы уважение, почтение, признавали ли вы, что она делится с вами чем-то очень ценным для неё, или ваш отклик обесценивал её занятия?

   • Как вам кажется, что чувствовала соседка в тот момент, когда вы открыто и с уважением решили разделить с ней интерес к вязанию и шитью? Что это значило для неё?

   • Есть ли у вас какие-нибудь соображения о том, что это уважительное отношение могло внести в её жизнь?

   • Как могла измениться её жизнь вследствие вашей открытости и отзывчивости?

Отвечая на эти вопросы, Джессика начала разрабатывать историю вклада, который она внесла в жизнь соседки. При этом она испытывала восторг, но также и много других сильных чувств. Временами в процессе беседы она плакала и не могла найти слов.

Развитие истории о вкладе Джессики в жизнь соседки обеспечило основания для вопросов, побуждавших её к дальнейшей рефлексии. На этот раз вопросы были о том, каким образом отклик Джессики мог повлиять на переживания соседки, её представление о себе и своих жизненных целях; как этот отклик мог подтвердить и укрепить ощущение соседки, что её ценности и цели важны для других людей; как он мог обогатить её понимание смысла собственной жизни.

   • Как, по вашему мнению, это всё могло повлиять на представление соседки о том, ради чего она живёт?

   • Может быть, это укрепило её чувство причастности неким важным жизненным ценностям?

   • Если так, то как вам кажется, что это могли бы быть за ценности?

   • Как это могло бы повлиять на представление соседки о том, что в жизни важно?

   • Как вы думаете, изменилось ли каким-нибудь образом её представление о себе и своей жизни из-за того, что она была знакома с вами и общалась с вами таким образом?

Джессику очень глубоко затронули эти и другие подобные вопросы, и на этом этапе нашей беседы она много плакала. Идея, что, возможно, она внесла особый вклад в жизнь соседки и в её представление о себе, захватила Джессику, переполнила её чувствами. До этого она предполагала, что её отношения с соседкой — явление одностороннее. Последствия осознания того, что это могли быть двусторонние отношения, стали для Джессики потрясением: «Я думала, что я всем мешаю жить! Кто бы мог подумать, что семилетняя девочка могла внести какой-то вклад, могла дать что-то хорошее другим? Когда мы сейчас об этом разговаривали, я чувствовала, что со мной происходит что-то странное. Я не знаю, о чем это все, но думаю, это оттого, что в первый раз за всю жизнь я чувствую уважение к той маленькой девочке, которой я была».

Месяцы спустя, когда мы пересматривали ход наших встреч, Джессика отметила, что эта первая терапевтическая беседа была поворотной точкой в её жизни. Тот разговор позволил ей переосмыслить многие аспекты своей жизни, увидеть то, чего она раньше не замечала. Теперь Джессика смогла понять: многое в жизни она делала под влиянием соседки, и как в своё время соседка помогла ей, так и она помогала другим. В частности, она разыскивала женщин, пострадавших в детстве от насилия, чтобы помочь им. Таким образом она воздавала должное соседке. Эта беседа оказалась поворотным моментом в жизни Джессики, в результате крайне негативные заключения о себе постепенно развеялись и были заменены положительными выводами. С этого момента Джессика всё больше освобождалась от негативных представлений о себе и своей жизни, которые переполняли её раньше, всё меньше зависела от них.

Снова сказать «здравствуй»

Сколько бы раз я ни являлся свидетелем подобных драматических поворотных моментов в терапевтических беседах, я не перестаю удивляться тому, к каким существенным изменением могут привести правильно сформулированные и заданные в нужное время вопросы. Что же определило форму вопросов, которые я задал Джессике? В существенной степени они были выстроены в соответствии с картой, которую я называю «карта беседы восстановления участия». Эта карта была разработана на основе моих бесед с людьми, переживающими горе и утрату, я расскажу эту историю немного подробнее.

1988 году я опубликовал статью, которая называлась «Снова сказать "здравствуй"». Включение утраченных отношений в разрешение горя». В этой статье я рассказал о методе работы, созданном мной в ходе бесед с людьми, переживавшими го, что тогда обозначалось как «отсроченная реакция горя», или «патологическая скорбь». Большинство из них прежде уже подвергались длительной интенсивной терапии, основанной на общепринятых представлениях о том, как переживается горе. Эти идеи в большинстве своём опирались на метафору «прощания», и основной целью работы было принятие утраты любимого человека и формирование у него желания начать новую, отделённую от любимого, жизнь.

На первых встречах с этими людьми мне было совершенно ясно, что они уже очень много потеряли. Было очевидно, что они потеряли не только любимого, но и существенную часть себя. Мне даже не приходилось расспрашивать их об этом, люди сами подробно рассказывали о последствиях утраты, о том, как появлялось чувство опустошённости, отчаяния и никчёмности.

Мне также было ясно, что в подобных