Шрифт:
Закладка:
30
Дом в Синьково стоял почти в центре половины огромного участка и размерами походил на небольшой дворец, стилизованный под русскую, барскую усадьбу семнадцатого века. Белый, просторный с высокими стрельчатыми окнами и мраморной лестницей, растекающейся на два рукава перед круглой террасой у входа, он вбирал в себя столько солнца и света, что казался центром вселенной.
Перед домом расстилался идеальный, зеленый газон с огромными кустами цветущих рододендронов и высокими кустами английских и голландских роз, поражающих размерами и красками нежных лепестков.
Вдоль дорожек тянулись рабатки из карликовых роз с крошечными полураспустившимися бутонами, источающими медово-малиновый аромат, от которого становилось сладко не только во рту, но и на душе.
Стройные шеренги плодовых деревьев отгораживали дом и газон от настоящего смешанного леса, будто разграничивали пограничные зоны: дикую природу и природу искусственную, созданную умелыми руками ландшафтных дизайнеров.
Эта «барская усадьба» совершенно не подходила по стилю Дмитрию Викторовичу Юшкину — если бы вместо белого, нарядного «дворца» высился строгий, серый «хаус», увитый плющом, под красной черепичной крышей, а дом окружал бы старый заросший сад — чисто английский стиль, то человек и дом слились бы воедино, а так… Белый нарядный дом больше подходил женщине в кружевном бальном платье невесты.
Похоже, Дмитрий Викторович и сам чувствовал это не соответствие, и все время хмурился, пока Кира восхищалась и замирала от восторга, глядя на цветочно-строительное великолепие.
— Ах, какая прелесть! — восклицала она, вплотную подходя к розовому кусту и вдыхая упоительный аромат цветка. — Чудо, как хороши! Белоснежные, голубые, алые… А дом! Просто загляденье.
Дмитрию Викторовичу польстили такие восторженные отзывы, но вида он не подал.
— Объясните, ка, мне, Кира, зачем вам понадобились среди ночи такие деньги?
— Ах, да! — спохватилась Кира и полезла в сумочку за деньгами. — Вот, возьмите! — она протянула конверт и благодарно улыбнулась. — Спасибо, что выручили.
— Пожалуйста, пожалуйста, и вам спасибо, что вернули! — шутливо склонил седую голову хозяин усадьбы. — А то из-за ваших «женских капризов» мне пришлось «миллиончик раз-дер-ба-нить», как сказал бы Арсен.
Он небрежно сунул конверт в карман легкого, шелкового пиджака, а Кира украдкой вздохнула, провожая глазами его холеную руку — вот если бы ей этот миллиончик, только в долларах! Осуществились бы все ее мечты: и новая просторная квартира для нее и девочек, и, конечно же, манеж и полный капитальный ремонт конюшни!
«— И, о чем ты только мечтаешь… — разочарованно покачал головой и сердито насупился недовольный Гном. — Об отдыхе надо думать! Об от-ды-хе! О море, о золотом песочке… Хорошо бы купить дом на море и жить там припеваючи…»
— Пойдемте, посмотрим дом внутри.
Дмитрий Викторович взял под локоток задумавшуюся гостью и повел по широкой дорожке к мраморной лестнице.
С покупкой этого дома дел у него прибавилось: надо успеть привести дом в порядок до приезда Виктории и Алисы; выбрать для всех будущих жильцов постоянные комнаты, чтобы ездили они сюда с удовольствием, как к себе домой, и не чувствовали временной неустроенности; при этом распределить комнаты так, чтобы никто никому не мешал, оборудовать комнату для Павла на первом этаже, проверить всю прислугу, нанять хорошего повара, перевезти сюда кое-какие вещи и прочее, прочее, прочее…
«— Если бы она взяла миллион отступного, на сколько все было бы проще…»
Поднимаясь по лестнице, Дмитрий Викторович вздохнул — настроение у него начинало портиться.
— На следующей неделе приедет дизайнер, определит стиль каждой комнаты, закажет мебель. В какой комнате вы хотите жить — окнами на запад или на восток? Кира, вы меня слушаете?
— А что Шубин, подстригся? — понижая голос, спросила Кира.
— Сейчас сами все увидите, — так же тихо ответил хозяин дома, пропуская «даму» вперед, в услужливо распахнутые охранником высокие, стеклянные двери.
Показывая дом, Дмитрий Викторович повеселел — дом ему все больше и больше нравился.
А Кира, рассматривая резные шкафы и комоды и стилизованную под старину «сливочную» кожаную мебель на янтарных, ослепительных полах, ждала встречи с Павлом — получилось у нее расшевелить этого упрямца или он снова погрузился в свое отчаянное недоверие.
И когда они с третьего этажа спустились на первый, в гостиной их ждал Павел.
31
— Шубин! — закричала она, сбегая с третьего этажа и оказавшись перед ним, замерла, забыв вздохнуть.
Замерла, увидев перед собой незнакомого, гладко выбритого мужчину с идеальной стрижкой светлых волос, слегка припорошенных «снежком» на висках, в ослепительно белой рубашке с короткими рукавами, с серыми, внимательными глазами и решительно сжатыми губами на чуть надменном, аристократическом лице… Вместо повзрослевшего Павлуши Шубина, сломленного болезнью, которого она всеми силами старалась вытянуть из омута унылого существования и вернуть к активной жизни, перед ней возник Шубин, каким он был до аварии: серьезный, властный, целеустремленный, привыкший командовать людьми и брать на себя ответственность не только за себя. Такого Шубина Кира видела впервые и была сражена его внешней привлекательностью и мужественностью, забыв вздохнуть… Сердце ее ухнуло вниз, потом взлетело вверх, забилось, как сумасшедшее, внутри у нее словно взорвалась разноцветная петарда — было страшно, обжигающе горячо, но одновременно радостно и «улетно». И Кира растерялась от этого неожиданного прозрения…
Это, как встретить одноклассника, которого ты помнишь длинным, худым, прыщавым подростком в очках и свисающими на глаза сальными волосами; встретить и поразиться его высокому росту, мускулистости, коротко стриженным волосам, уверенному взгляду, белозубой улыбке; поразиться до дрожи в ногах и замирания сердца, увидев перед собой свою мечту: молодого, сексуального брутала и от растерянности нести всякую чушь, типа: «Привет! Давно не виделись! Ты как? Ты где? Жена, дети?..», с ужасом осознавая, что ты не накрашена, и шапка на боку, и пакеты с продуктами в обеих руках…
Несколько секунд не дыша, стояла Кира с застывшим лицом,
