Они быстро, то есть кое-как собрались, сели в машину, и Тамара набрала номер врача.

— Да, — сразу ответил он, — я как раз собирался вам звонить, Тамара. Нам позвонили и дали адрес клиники с ожоговым отделением и хирургией. Адрес сброшу потом. Привезли, приняли. Оказалось, им уже звонили какие-то начальники. Нестеров на осмотре.

— Спасибо. Мы с сестрой можем прямо сейчас туда поехать?

— Конечно нет. Никто вас к нему не пустит. Даже из опасения инфекции. И потом: я же правильно понял, что ни вы, ни ваша сестра женой пострадавшего не являетесь? Насчет жены Валерии все передал, как вы просили. А по поводу своих посещений вам придется договариваться с главврачом или заведующим отделением. Их телефоны тоже вам сброшу. Как говорится, все оплачено.

— Хорошая шутка. На самом деле я перед вами в вечном долгу. Сестра тоже благодарит.

— Не за что. Пусть сестра поправляется.

Тамара съехала на обочину и сказала Даше:

— Адрес клиники и все телефоны он мне переслал. Но ехать нам туда пока нельзя. Там осмотр, консультации, первая помощь. И вообще: поскольку мы не официальные родственники, вопрос придется решать с помощью разных просьб.

— Но как же он там один…

— Не стоит развивать версии, вычитанные в детективах. Мы все равно сами ни с одной опасностью не справимся. Судорожно ищу хоть одно обнадеживающее обстоятельство этой ситуации. Не сочти за цинизм, но оно есть. Влад как пострадавший сейчас совершенно не дееспособен и никому не запретит привлечь профессионального сыщика. Когда его приведут в чувство, он, разумеется, согласится с версией полиции насчет заезжих гастролеров, которые мстят московским автомобилистам, а потом бесследно скрываются. У тебя есть телефон частного детектива Кольцова, который распутал историю Галины?

— Нет. Только у Егора.

— Тогда срочно звони ему.

Даша набрала номер:

— Егор? Ты не очень занят? У меня большая просьба, но могу перезвонить, когда скажешь.

— Я жутко занят. Снимаем сцену, когда я пытаюсь спрыгнуть с крыши высотного здания, двадцать девять этажей, к слову. И я уже на ней. Но ты быстро скажи свою просьбу, иначе я не смогу сосредоточиться и удержаться на краю.

— Какой же ты милый, Егор. У тебя есть телефон Кольцова?

— Конечно, у кого еще он может быть. Что-то опять случилось в вашем доме Облонских, где все смешалось раз и навсегда?

— Да. Владислава Нестерова, нашего главного оформителя, взорвали. Точнее, его машину, но он очень пострадал. Ты, наверное, в курсе, что на него уже нападали. И полиция это не расследовала. И вот опять. Нужен именно Кольцов.

— Понял. Даша, ты потрясающе везучая девушка. Дело в том, что Кольцов здесь. Он в данный момент консультирует группу, как правдоподобно меня спасать. Как мне достоверно мешать их спасению, он мне уже рассказал. Все, они идут. Прыгаю… Сразу перезвоню.

— Спасибо, Егор, ты самый лучший друг на свете.

Даша даже улыбнулась Тамаре:

— Он пошел прыгать с двадцать девятого этажа. У него съемка. И он назвал меня везучей. Если бы такое сказал не он, я решила бы, что надо мной издеваются. Но только не Егор. Тома, Кольцов там, на съемке, он консультирует группу, как спасать самоубийцу, а Егора — как бороться со спасателями. Как только — так он перезвонит.

— Ну вот. Впервые улыбнулась за столько времени, а теперь ты ревешь. Надеюсь, от надежды. Решай: возвращаемся домой или, может, едем к тебе в контору… Там хоть есть умные, временами даже веселые люди.

— Поехали к ним, Тома.

На всем пути от входа в офис до двери кабинета «умные и веселые» люди смотрели на них, как на двух редких панд, которые сбежали из зоопарка и заскочили сюда погреться. Реплики были исключительно изумленными и бессодержательными. «Так вы же вроде без сознания, точнее, Даша», «Ничего себе: а мне сказали, что вы сейчас срочно с новостями? Он же не того…»

— Тамара, Даша, — наконец прозвучал голос вменяемого человека, то есть Ковальского. — Как хорошо, что вы догадались приехать к нам. Я как раз собирался вам позвонить и предложить. Уже знаю, что к Владу вас сегодня не пустят. Какой смысл сидеть взаперти и изводить себя. Я стараюсь быть на связи и с врачами, и с полицией. Во втором случае контакт не слишком продуктивен. Они говорят, что даже со следами на снегу невозможно работать. Якобы тот или те, кто подорвал машину, были в бахилах поверх обуви. Да и замести следы после того, как установили взрывное устройство в двигатель, у них было время. Подрывали-то дистанционно. Длина этой дистанции не установлена. Да и вообще великого рвения нет. Говорят, есть информация о группе «криминальных и пока неуловимых подростков с идеей взрывов». Я поискал в инете: нет такой информации.

— Спасибо, Антон, за то, что вы так плотно в теме, — сказала Тамара. — А мы не просто так сюда приехали. У нас новость. В ближайшее время к нам может присоединиться частный сыщик Кольцов, который работал по делу Галины. Он сейчас на съемке сериала вместе с Егором Гусевым. Как только спустится с крыши двадцать девятого этажа, откуда Егор по роли должен пытаться прыгнуть, они нам позвонят. И лучше всего, если и вы будете участвовать в разговоре и принятии решений. Мы взяли на себя смелость привлечь Кольцова, пока Влад в отключке. Надо спешить. Он может прийти в чувство и опять наложить вето на объективное и заинтересованное расследование. Его нужно ставить перед фактом.

— Хорошая новость, я считаю. — Антон открыл перед ними дверь кабинета Виноградовой. — У меня тоже маленькое событие: новый секретарь Клавдия, очень милая женщина. Варит хороший кофе, приносит к нему пироги и плюшки. Это кроме безупречной работы. Так я попрошу ее принести сюда кофе и перекус для нас?

— Это больше, чем мы могли хотеть, — заявила Тамара. — Только сейчас сообразила, что мы втроем — Даша, Влад и я — ничего не ели со вчерашнего дня.

Антон отправился к своей секретарше, Даша и Тамара сняли куртки, осмотрелись…

— Знаешь, — вдруг произнесла Даша, — а мне тут стало легче. Как будто вернулась на свое место.

— Да и я уже привыкла считать это место своим, — заметила Тамара. — Особенно после разговоров с Антоном.

— Я вообще думаю, что Антон заменяет нам всем так называемый коллективный разум, которого не существует в принципе. Как ты, конечно, заметила, когда мы шли сквозь строй по коридору, — множество разных мнений и реакций сбиваются в одно определение: это