‒ Доброе, любимая, доброе утро, ‒ открылась дверь и в спальню вошел Елизар с подносом, с которого доносился терпкий аромат кофе и разогретых булочек с повидлом. ‒ Мелкий спит, поэтому у нас есть время для нас.

‒ Ты меня балуешь, ‒ улыбнулась девушка. И тут же получила поцелуй в макушку и чашку в руки.

‒ И получаю от этого уйму удовольствия, ‒ сел рядом мужчина. ‒ У вас что-то произошло?

‒ Свидетель с собой покончил, признавшись, что он не свидетель, а убийца. Вот зачем я тебе это рассказываю?

‒ Потому что я попросил, ‒ улыбнулся мужчина и вытер повидло с ее щеки.

‒ Так ведь тайна следствия и все такое. Да и вообще, зачем слушать о всякой пакости с утра пораньше. Лучше я расскажу тебе как хочется…, ‒ она зашептала на ушко ему свои фантазии, от чего у объекта этих фантазий даже приподнялась одна бровь и он чуть не подавился кофе.

Они позавтракали в постели и повалялись еще часок, пока будильник не оповестил о начале нового рабочего дня. Пришлось вставать, гладить высохшую за ночь одежду Артема, будить его, купать и кормить. Малышу все было очень интересно, но периодически он вспоминал о вчерашнем и спрашивал, когда же увидит маму. А Елизар поглядывал на возлюбленную и думал, что ей очень даже хорошо в амплуа матери. Ребенок аккуратно устроенный на подушке на заднем сидении, в виду отсутствия детского кресла, постоянно дергал ремень безопасности, чтобы поближе пододвинуться к двери и прильнуть к стеклу. В классе почти все время он сидел с открытым ртом с выражение полного восторга на лице. Даже рисовать не захотел. А взрослые дети не шпыняли мелкого, а катали всю перемену на себе. После второго урока, в школу приехала его тетя, женщина лет тридцати пяти и, сердечно отблагодарив, забрала малыша. Он взяв слово, что они с девушкой еще увидятся, взял родственницу за руку и поторопился в больницу, к маме.

В отделении Сашу встретили уже почти полюбившиеся стопки с незаполненными или заполненными неправильно документами.

‒ Ну что с Марининым?

‒ Нашли повешенным у себя дома, в коридоре на самодельном турнике, рядом валялся табурет, на столе лежала записка, где он покаялся и в убийстве своей начальницы, и помощницы, и что жить с таким грехом на душе больше не может.

‒ Марк, ты в это веришь?

‒ Нет, Ведищева, ни грамма. Вернее в то, что он их убил, верю, а вот в самоубийство нет. Мне кажется, был кто-то, кто знал об убийствах, или даже подтолкнул его на этот шаг. Только вот зачем? Но нам придется ждать заключение, чтобы подтвердить эту теорию.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍‒ Придется. А квартиру обыскали?

‒ Конечно, ‒ Антон развел руками. ‒ Но ничегошеньки, что помогло бы найти второй труп.

‒ Мальчики, а давайте туда съездим. И на квартиру к помощнице. Антон, сходишь, возьмешь ключи? ‒ Парень, подумав секунду, кивнул и пошел в хранилище.

‒ Зачем ты его выпроводила?

‒ Это было так заметно? ‒ Саша нахмурилась. ‒ Просто хотела предложить, взять из квартиры Леночки ее личную вещь и съездить к Темной, может она сможет помочь с поиском, я пока не умею людей искать.

‒ Для меня да, но идея хорошая, поэтому прощаю. Собирайся.

Содрав пломбу с двери, они зашли в квартиру Ильи.

‒ Что ты хочешь найти? ‒ Долгов подал девушки перчатки.

‒ Скорее что я хочу не найти. Вы искали связь с убийствами девушки, но не с Церковью. С чего-то он взял рисунок. Понимаешь? И если бы он убил из-за ревности, то сам был бы сейчас жив. Значит, все же документы играют здесь свою роль. Но убийца, если он из этой организации, должен постараться все забрать. Может книги, тетради, записи в компьютере, вещи с символикой. Все равно должны остаться следы. Даже когда что-то забирают, они остаются.

‒ Здравая мысль, что искать?

‒ Я смотрела Менталиста, ‒ рассмеялась Саша, ‒ а искать нужно все, на чем есть перевернутая пентаграмма или крест, гексаграмма, козьи рога, скарабей, анкх, три шестерки.

Ребята разошлись по квартире, методично осматривая каждый ее сантиметр. Девушка зашла в ванну, вроде все стояло на своих местах, в ящиках лежали обычные мыльно-рыльные запасные принадлежности, в шкафчике лекарства, стиральная машинка была пустая, ничего особенного, и тут взгляд наткнулся на корзину для грязного белья. Саша подняла крышку и осторожно вытряхнула содержимое на пол. Под кучей рубашек скрывалась черная мантия с эмблемой двуглавой змеи.

‒ Парни! Бинго!

‒ У меня тоже! ‒ послышался голос Антона из кухни, Саша пошла к нему.

‒ Он точно был адептом какой-то секты, вернее церкви, ‒ помахала она плащом.

‒ Без сомнений, ‒ на стол приземлился журнал «Зе Блэк Флейм». ‒ Причем продвинутым, раз читал их газетенку в оригинале. Ты же сможешь перевести?

‒ Без проблем, только в отделе, не здесь и не дома, не хочу, что бы Елизар видел всю жуть нашей работы.

‒ Ой, я тебя умоляю, ‒ закатил глаза Марк. ‒ У твоего парня такая работа, что гадости он видит не меньше нашего. Только не такой кровавой.

‒ И все же. Забирайте ноут, давайте съездим ко второй жертве и вернемся в отдел, там начну переводить.

В квартире у помощницы Васнецовой они пробыли недолго, Саша прихватила незаметно для Антона расческу с волосами и очки, в надежде, что этого хватит для поиска. Ничего компрометирующего в этом жилище не было. Обычное жилье простого менеджера средней руки. Потом они вернулись на рабочее место, отсканировали журнал и отдали специалистам вместе с ноутбуком и пояснениями, что нужно искать. И девушка села за перевод.

‒ Слушай, Саш, а почему двуглавая змея? А не та же пентограмма?

‒ Это обозначает разделение власти на светскую и духовную, используется в церквях на постсоветском пространстве.

‒ А откуда ты знаешь все это? ‒ Антон удивленно посмотрел на девушку.

‒ Википедия, друг мой, знает все, ‒ расхохоталась она в ответ. ‒ Ой, ты бы видел сейчас свое лицо. А вот информации в этом журнале по поводу деятельности в нашем городе нет, совсем. Текст нам не даст ничего, если только на самой бумаге, найдут отпечатки или еще что-нибудь.