после моего ознакомления с этим документом, потребовал дождаться его на выходе из управления, чтобы мы обсудили дальнейшие действия вне стен здания. Должно быть опасался, что кто-нибудь услышит чего лишнего. В ходе же последовавшего разговора выяснилось, что ему как раз и был нужен глава технических специалистов танкового полка. Причем для работы не где-нибудь, а в Испании! — выпучив глаза от своих же озвученных слов, состроил совершенно глупую физиономию Геркан. — Вполне естественно, что я от подобного поворота изрядно обалдел. Где я и где Испания! Я и языка-то испанского не знаю! И каким ветром меня туда вообще могло занести, даже представить себе не мог! И оказался откровенно ошарашен тем, что уже запланирована отправка туда целой мотострелковой дивизии для участия в вот-вот должной разразиться гражданской войне! — Краском его уровня никак не мог знать, что еще в апреле 1936 года, за два месяца до начала вооруженного противостояния, советская разведка уже докладывала наверх о неизбежности подобного хода событий. Так что легка озвученная им информация как раз на подготовленное поле. — Но самое главное состояло в том, что мне ставилась задача постоянного незаметного выведения техники из строя. Чтобы наши танки прослыли на весь мир, как ни на что не годное ржавое железо и, естественно, ломаясь на поле боя, вели к поражению стрелковых частей. И что мне со всем этим делать теперь, я не имею ни малейшего понятия! Ведь я один уж точно никак не мог бы обеспечить подобного положения дел на протяжении хоть сколько-то продолжительного времени! Мехводы-то со временем непременно обязаны были понять, что дело нечисто! А, стало быть, как минимум, командование полка и дивизии обязано было не замечать мои промашки и возможные жалобы красноармейцев! Когда же я постарался скрутить Халепского, чтобы сдать его органам государственной безопасности, он совершенно внезапно выстрелил в меня. Оказалось, что все это время он прятал руку с револьвером в кармане своей шинели. А после мы начали бороться и… В общем, он так-то габаритов был не сильно больших. Я смог ухватиться за ствол его револьвера и направить оружие в него же. Результат вам уже известен — он погиб, фактически застрелившись, а я сижу перед вами и вообще не знаю, что мне со всем этим делать. Кому теперь можно верить, а кого надо опасаться? Еще и Испания эта, будь она неладна!

— Не переживайте, товарищ Геркан. Разберемся. Со всем разберемся. — Посасывая в задумчивости уже потухшую трубку, произнес Сталин. Причем произнес это таким тоном, что обоим присутствующим в комнате мужчинам стало кристально ясно — что действительно разберется.

[1] Старые большевики — общее наименование тех, кто вступил в партию до революции.

Глава 12

Тлеющий фитиль

Какие бы корректировки в ход истории ни привнес изменивший уже немало судеб Александр Морициевич Геркан, отголоски его действий, по всей видимости, совершенно не задели Испанию. Потому точно так же, как было в известной краскому истории, мятеж против республиканского правительства начался в испанском Марокко 16 июля 1936 года, и перекинулся в метрополию уже спустя пару дней. Именно тогда большая часть генералов и офицерского корпуса страны выступили на стороне путчистов. Причем не в одиночку, а будучи поддержанными своими солдатами и матросами. В общей сложности не менее 80% испанской армии и до четверти флота оказались в рядах сторонников мятежа. Но что то была за армия?

Просидевшая всю Первую Мировую Войну в сторонке от боевых действий она по факту устарела, что морально, что материально, оставшись на своем же уровне начала XX века со всеми вытекающими из этого последствиями. Да еще и с учетом откровенно «раздолбайского» испанского колорита. Не помогли даже закупки устаревших моделей французских танков и аэропланов, появившихся на свет в конце ПМВ. При этом совершенно закостенелый и погрязший в неге офицерский корпус в своей большей части оказался ни на что не годен. Да и солдаты из числа призывников очень споро начали разбегаться кто куда.

Именно поэтому когда перетрусившее правительство отдало приказ вскрывать арсеналы, и началась раздача оружия всем желающим членам того или иного профсоюза, лишь бы те только стреляли в сторону мятежников, положение этих самых мятежников принялось лавинообразно ухудшаться. Где трех-, где четырех-, а где и пятикратное превосходство в живой силе созданной буквально за пару дней «народной милиции» не позволило генералу Молу прорваться к Мадриду, а после вовсе заставило его войска уйти с ранее захваченных территорий и даже вынудило того перейти к обороне. И это при условии, что никакого полноценного командования у защитников избранной власти не имелось вовсе! Каждый отдельный отряд, за редким исключением, действовал лишь по своему разумению. Вдобавок мигом расплодившиеся анархисты с местечковыми сепаратистами-автономистами подливали немало масла в огонь, поскольку могли, как выступить на одной стороне с проправительственными силами, так и ударить им в спину — причем зачастую по желанию пятки левой ноги. Уж больно сильно распыляло темперамент многих горячих южных парней, почувствовавших свободу и вседозволенность, наличие в руках огнестрельного оружия. Но, даже имея подобные разброд и шатания в своих рядах, они умудрились одержать верх над почти 100-тысячным войском. Правда, раздробленным на отдельные батальоны, полки и бригады, расквартированных по всей территории страны.

Потому не было ничего удивительного в том, что очень скоро в стане сторонников республики началось головокружение от успехов и, естественно, дележка власти, поскольку о каком-либо действительном единстве в их рядах нечего было даже говорить. А делить между тем имелось что, ведь вместе с офицерами не приняла новую власть и большая часть чиновничьего аппарата. Так что теплых и сытных мест освободилось великое множество — бери — не хочу, коли сможешь удержать власть в своих руках. Одно было плохо. Длившаяся уже свыше трех недель беспорядочная стрельба куда-то в сторону противника совершенно истощила запасы, что патронов, что снарядов, и у тех, и у других. А говорить об окончательной победе не приходилось совершенно. Но если мятежники всё еще могли рассчитывать на более чем полсотни тысяч человек своих колониальных войск — наиболее обученную, мотивированную и сохранившую припасы добрую треть армии мирного времени, то перед испанским правительством встал весьма актуальный вопрос воссоздания с нуля полноценных государственных войск. Для чего было потребно огромное количество оружия, которого в стране уже попросту не имелось. То, что уже было выдано на руки, можно было смело считать потерянным для страны. Ведь никто из находившихся в здравом уме не стал бы добровольно