Поход Радзивилла

Одновременно с наступлением на юго-восток часть вооруженных сил Польши под командой литовского гетмана Радзивилла вторглась на Черниговщину. Черниговский полковник Небаба с войсками, находившимися на Левобережьи, вышел ему навстречу, но в сражении под Репками был разбит. Не желая ни сдаваться, ни отступать, Небаба погиб на поле сражения, а заменивший его Недбайло отступил и организовал защиту Чернигова. Несмотря на все усилия, Радзивиллу так и не удалось взять Чернигов. Тогда он двинулся на Киев, который ему и удалось занять 25 июля. Защитники Киева не сдались, а, видя невозможность дальнейшего сопротивления, погрузились на лодки и плоты и уплыли вниз по Днепру. Радзивилл вошел в почти пустой Киев и в течение десяти дней его войска грабили город, жгли здания, убивали и насиловали оставшихся жителей. Среди оставшихся киевлян был и митрополит Косов, который встретил Радзивилла приветственной речью. Как и у большинства высших православных церковных иерархов, его симпатии были не на стороне народа, а на стороне феодалов, против которых боролся народ.

Два крупных поражения (Берестечко и Репки), взятие Киева и занятие поляками почти всего правого берега Днепра были тяжелым ударом для Украины, однако дух бойцов и населения не был сломлен, борьба продолжалась. Регулярные казачьи части стягивались к Белой Церкви, где находилась ставка Гетмана, а многочисленные, чрезвычайно активные партизанские отряды не давали полякам возможности использовать их победы, постоянно нападая на отдельные польские отряды и безжалостно их уничтожая. Но поляки, соединившись с оставившим Киев Радзивиллом, не прекращали своих операций и с крупными силами подошли к Белой Церкви. Положение было тяжелое, союзников-татар не было, не было и военной помощи из Москвы, получить которую так стремились казаки. В конце июля, тотчас после получения известия о падения Киева, Хмельницкий созвал раду казацкой старшины у Маслова Става на берегу Росавы, чтобы решить, что делать дальше. Рада была единодушна в желании продолжать борьбу, окончательно порвать с Польшей и воссоединиться с Россией. Но для этого в данный момент не хватало собственных сил, а потому тут же было выбрано посольство к царю с просьбой военной помощи и ускорения решения вопроса о воссоединении, принципиально уже решенного Земским Собором еще в феврале. В начале августа послы — Савич, Мозырь и Золотаренко — уже проехали Путивль, направляясь в Москву.

Полтора месяца ждали помощи из Москвы, но ее не было, так как Москва не могла решиться на открытую войну с Польшей. Хмельницкому ничего не оставалось, как пойти на «примирение» с поляками, которое они усиленно предлагали.

Белоцерковский договор

После длительных переговоров между польским командованием и Хмельницким 18 сентября 1651 года был подписан Белоцерковский договор, одинаково неприемлемый ни для одной из подписавших его сторон.

По этому договору реестр устанавливался в 20 000. Жить казаки могли только в пределах Киевского воеводства; внесенные же в реестр казаки других воеводств (Брацлавщины, Черниговщины) должны были переселяться в Киевское воеводство. Все остальное население возвращалось в крепостную зависимость к шляхте и магнатам. Казачья администрация, да и то частичная, сильно урезанная и распространившаяся только на казаков, сохранялась только в пределах казачьих поселений. Вся остальная территория и население Украины подчинялись польской администрации. Коротко говоря, жалкое подобие некоего самоуправления для реестровых казаков, и ничего больше. Понятно, что подписывая Белоцерковский договор, казаки и не думали его выполнять, а смотрели на него только как на вынужденное перемирие.

Так же расценивали его и поляки, имевшие конечной целью полное уничтожение казачества, наказание вождей восстания и закрепощение, окатоличивание и ополячивание всего без исключения населения Украины.

Для немедленного продолжения борьбы ни одна, ни другая сторона не имела сил, а потому и пошли на этот мир, понимая, что это вовсе не мир, а только перемирие, которое к тому же должно было быть утверждено Сеймом.

Проведение в жизнь статей Белоцерковского договора Хмельницкий всячески оттягивал, несмотря на требования поляков, которые торопились восстановить свою власть и вернуть шляхте и магнатам их имения и крепостных.

Не спеша составлял он 20 000 реестр. Параллельно, тайно от поляков, составлялся другой, 40 000 реестр. Обещаниями продолжения борьбы и воссоединения с Москвой, в чем народ видел свое единственное спасение, Хмельницкий пытался успокоить население, удержать его от массового бегства в пределы Московского царства или на Запорожье и восстановить свой сильно поколебавшийся после неудач авторитет.

Хмельницкий знал о состоявшемся принципиальном решении Земского собора о воссоединении и понимал, что вопрос активного вмешательства Москвы есть только вопрос времени. Надо было только выждать и удержать население не только от бегства, но и от неорганизованных выступлений, и сохранить казацкие войска от полной ликвидации.

С большими трудностями, лавируя между требованиями поляков и стихийным стремлением народа продолжать борьбу, Хмельницкому удавалось удерживать относительный мир и ликвидировать спорадически вспыхивавшие восстания, иногда довольно крупные. Так, например, вмешательством Хмельницкого было ликвидировано восстание, во главе которого стоял черниговский полковник Недбайло.

Сохранять этот относительный мир было нелегко, так как поляки, продвигаясь вглубь Украины, своей жестокостью давали много поводов для вспышек народного гнева или для бегства от этих жестокостей.

В Центральном Государственном архиве древних актов (ЦГАДА) сохранилось множество документов-донесений воевод пограничных городов о том, как население Украины реагировало на возвращение польской власти. Путивльский воевода сообщает, что когда поляки подошли к Конотопу, то «конотопцы, черкасы и мещане, все с Конотопа и с уезду вышли» и перешли Московскую границу. Население г. Ромны организовало сопротивление и уничтожило один польский отряд (Семашки). За это несколько сел было сожжено, а население поголовно вырезано.

Насколько велики были размеры переселений, видно из сохранившихся документов. Например, о переходе черниговского наказного полковника Ивана Дзиковского с сотниками сотен Черниговской, Батуринской, Бахмачской, Конотопской и Нежинской, казаками и «пашенными людьми» (крестьянами) с семьями — всего 2000 мужчин. Или о переходе группы, возглавляемой Самойлом Турбацким и Федором Середенко — 500 семейств; сохранилось донесение воеводы Хилкова о поступившей к нему просьбе монахов Нежинского, Воздвиженского, Мгарского и Полтавского монастырей разрешить им переселиться в пределы Московского государства.

Эти неопровержимые факты (а их можно привести множество) красноречиво говорят о характере русско-украинских взаимоотношений и опровергают версию шовинистов-самостийников о «вековечной» русско-украинской вражде. О том же, что претерпело население Украины от поляков, говорят цифры из труда проф. Владимирского-Буданова «Передвижение южно-украинского населения в эпоху Богдана Хмельницкого». В городе Владимире (Волынь) к 1654 году из 927 домов осталось 15; в Корце и его районе из 4731 дома к 1653 г. оставался всего 541 дом; в Луцке после опустошений, учиненных польскими солдатами, уцелело 14 домов; целый ряд сел за оказанное сопротивление возвратившимся помещикам полякам были уничтожены совершенно, как, например, большие села Липовцы и Рябухи (Прилуцкого полка) и много других. На Брацлавщине сожжено и разрушено около тысячи церквей, а многих православных священников шляхтичи заставляли отбывать барщину и подвергали телесным наказаниям. Сохранилось немало документов об издевательствах польско-католических агрессоров над православным духовенством… Например, в Сильницах шляхтич Скаповский заставлял работать старика-священника и жестоко его избивал. Такие случаи оставались безнаказанными и были явлениями не единичными, а типичными.