Слезы наворачивались от обиды на глазах.

За всем ее мельтешением внимательно наблюдала Стефания и, заметив, что Майя вот-вот зарыдает, решила вмешаться:

— Что происходит? Ты что, здесь клад ищешь?

Майя все-таки заплакала:

— Ты мой телефон не видела? Он здесь был! Сверху пледа лежал!

Белинская отрицательно покачала головой.

Вдвоем они полностью перетрясли и перерыли всю палатку, которая и так была небольшого размера — телефона нигде не было.

Звонки на него тоже не дали результата — равнодушный женский голос все повторял и повторял: «Абонент недоступен».

— Да не реви ты, и так тошно! Да и телефон у тебя старый, со следующей стипендии купишь! Уронила, наверное, когда на Шумку сегодня бежала, — принялась успокаивать подругу Белинская.

— Да не в мобиле дело, там фото документа важного было, связанного с расследованием. Я его практически расшифровала — а тут! — со слезами объясняла Майя.

— А ты его точно с собой не брала?

Майя отрицательно затрясла головой.

— Ты, когда пришла в палатку, его не видела? Он здесь лежал, — она показала на старый плед.

— Я не обратила внимания, но здесь вроде бы ничего не было, — пожала плечами Стеша. — Да и кому он мог понадобиться?

— Ты не понимаешь? Это значит, что преступник здесь, у нас в лагере, спокойно зашел в нашу палатку, когда мы на Шумке были, и спокойно украл главную улику, — воскликнула Майя.

Белинская резонно заметила:

— Так на Шум-горе почти вся наша группа была, я не присматривалась, но, кажется, всех там видела!

— Давай вспоминать, кого там не было! — прикрыла глаза Майя.

Вот возле ямы Никита, чуть далее Настя, Леша, Лена, Рита, девочки со второго потока… Корнеев пришел позже, Углов здесь.

— Так, стоп, ты Антона там видела сегодня?

Пришла очередь задуматься серьезно Стефании.

— Я Антона сегодня вообще не видела! И не знаю, где он! А зачем ему воровать твой мобильник? Или ты думаешь, он Люсю убил и профессора ранил?

— Когда профессора ранили, он со всеми нами в деревне был, а насчет Люси я не знаю! Пойдем его найдем! — решительно заявила Майя, вытирая слезы.

— А может, Сан Санычу рассказать, что у нас вор завелся? — задала хороший вопрос Стеша.

— Пока рано говорить, надо сначала самим все выяснить! — Майя вытерла последние слезки, провела гигиенической помадой по губам и решительно вышла из палатки.

Записи из старого дневника. 25 августа 1867 г

Я написал прошение предоставить мне длительный отпуск на родину в Новгород, мое здоровье оставляет желать лучшего. Тем более я очень хочу увидеть своих родных.

Мой друг Р. настаивает, чтобы дома я еще раз подумал о полученной и прочитанной мною информации, о старых новых рукописях и о том, что со всем этим делать.

Ответа на прошение пока не получено.

1868 г. Санкт-Петербург

На следующее утро Ваня принес Глаше заветный конверт, то письмо, что она ждала с нетерпением уже несколько дней.

Прохор Золотой не подвел, она просила старика навести справки о некоторых людях, в частности, о корнете Герасимове, близком друге княгини Мильфорд, но особенно ее интересовали конногвардейцы-кирасиры и есть ли из них кто на букву «Р».

Ответ ее порадовал: в Конногвардейском полку, приквартированном в Санкт-Петербурге, из кирасиров на букву «Р» значилось всего трое — Ромашин, Родионов и Руденко. Все они обитали в городе, имелись их адреса и краткая справка по каждому.

Как и где Прохор добыл эти сведения, Глаша не знала и даже думать не хотела: у старого карманника везде были свои глаза и уши, он мог узнать необходимую информацию даже о членах царствующей фамилии, но горничная все еще была уверена, что Романовы тут ни при чем.

Ее мысли о нынешнем расследовании прервал обиженный голос хозяина:

— Чем ты, Глашенька, целыми днями занимаешься? Я уже два раза просил принести мне в кабинет пирожки, а тебя все нет. Пыль по углам летает, а ты тут прохлаждаешься?! — заныл Аристарх Венедиктович. — И вид у тебя какой-то обеспокоенный, что, влюбилась, что ли? Завела себе ухажера?! — в испуге хватился за сердце Свистунов. — Если так, то ты это дело брось! Негоже такой чепухой заниматься! Лучше Дарвина или Геккеля сходи почитай. Я думал, ты серьезная девушка, а ты… — чуть ли не заплакал от такой ужасной, кощунственной мысли Аристарх Венедиктович.

— Что вы, что вы?! Никакого ухажера у меня нет и не планируется, — быстро ответила горничная и спрятала письмо в карман передника. — И ни в кого я не влюбилась! — твердо произнесла она.

— Точно? — пронзительно глядя ей в глаза, осведомился Свистунов.

— Точно-точно, не беспокойтесь. Чай с пирогами я сейчас принесу в кабинет, одну секундочку. — Она шустро установила на подносе блюда с румяной выпечкой, мисочку с вареньем и горку печеных коврижек, которые очень уж уважал ее хозяин.

Увидев угощение, Аристарх Венедиктович только рукой махнул:

— Ты смотри у меня тут! — и поплелся к себе в кабинет.

Домывая пол в гостиной, Глафира все думала, кто же из трех коногвардейцев убийца.

Ромашин? Родионов? Руденко? Тройка? Семерка? Туз?

Хотя нет, это из другой оперы, замотала головой девушка. И как же к ним пробиться, как их всех троих проверить?

Она справлялась вчера о здоровье князя Якова Давыдовича: тот мог бы рассказать, кто угрожал ему в Академии наук, он же явно знал незнакомца в темном. Но князю все еще нездоровилось, хотя, как утверждал доктор Бровицкий, угроза миновала, больше его не пытались отравить, и в скором времени князь непременно поправится.

Надежда Яковлевна все это считала заслугой сыщика Свистунова, и, как сказала Глаше ее новая подруга кухарка Дуся, княгиня каждое утро ставит свечки за здоровье Аристарха Венедиктовича.

Глаше дутая слава была не нужна, пусть Свистунов почивает на лаврах, ее расследование интересовало совсем по другим причинам.

Она, сколько себя помнила, с самого раннего детства обожала различные загадки и головоломки, а тут подвернулась как раз такая игра для ума, это не штудированием работ Дарвина заниматься.

Глаша застонала, вспомнив, что вечером ее ждет очередное развлечение — пересказ эволюционной теории!

Вечером, сразу же после чтения Дарвина, горничная переоделась в изящное нарядное платье, нацепила шляпку с вуалью (не хотелось бы, чтобы ее узнали в таком месте) и поспешила в трактир на Фонтанке, завсегдатаем которого был Степан Герасимов, судя по данным, представленным Прохором Лукьяновичем.

Если бы Аристарх Венедиктович увидел