Шрифт:
Закладка:
Я услышала звук приближающихся шагов по скрипучему деревянному полу, а когда подняла глаза, то увидела перед собой Арта ДиРозарио, он выглядел озабоченным.
– Как я понимаю, ты не знаешь о Реджине, – сказал он, сразу переходя к делу.
Я покачала головой.
– Нет. То есть я знала про Криса и все такое. Арчер рассказал, но об этом… об этом не говорил. Так Реджина… всегда?..
Сложно было подобрать слова, но Арт, кажется, понимал, что я пытаюсь сказать. Он опустился на край дивана в нескольких шагах от меня, вздохнул и сказал:
– Да, Реджину все это время мучает ПТСР.
– ПТСР? – повторила я, хмурясь.
– Посттравматическое стрессовое расстройство, – объяснил Арт. – Из-за него у человека могут случаться ужасные флешбэки.
Я сразу вспомнила уроки психологии в прошлом году. Наш преподаватель мистер Хэтэуэй рассказывал, что у солдат, возвращающихся домой с войны, часто развивается посттравматическое стрессовое расстройство – и это не самое приятное психическое состояние. Когда убивают твоего мужа, такое событие явно остается с тобой надолго.
– Часто у Реджины бывают флешбэки? – спросила я Арта.
Он задумчиво нахмурился.
– Знаешь, последнее время – нет. Когда все только случилось, было гораздо хуже. В то время она была беременна Рози, что тоже не помогало делу. Простые мелочи вызывали у нее истерику: его старые вещи, запах одеколона. Не представляю, что могло спровоцировать приступ теперь.
Тем больше болело мое сердце за Реджину. Просто несправедливо, что настолько доброму и хорошему человеку, как Реджина Моралес, приходится проходить через подобное. Никто этого не заслуживает.
– И мы не можем никак ей помочь? – спросила я Арта. – То есть… Карин сказала, что Реджина пьет таблетки, но разве больше ничего нельзя сделать?
Арт коротко, мрачно улыбнулся.
– Мы мало что можем сделать, Хэдли, пока она отказывается идти на психотерапию.
– Но почему? – непонимающе спросила я. – В психотерапии нет ничего постыдного. Уверена, это бы помогло, если бы она попробовала.
– Поверь мне, мы не раз поднимали эту тему, но она каждый раз делает вид, что не слышит. Обычно просто делает щенячьи глаза и ведет себя, будто все в порядке. И Арчер не лучше.
– Что? – сказала я, его фраза застала меня врасплох. – Что значит «Арчер не лучше»?
Арт выдохнул, снова пожимая плечами.
– Арчер унаследовал от матери не только внешность. Он в десять раз упрямее нее. Любит делать вид, что его собственных проблем не существует.
– И, полагаю, к психотерапевту тоже не идет, – сказала я, уже и так зная ответ.
– Он скорее выколет себе глаза, чем даст отвести себя к мозгоправу, – сказал Арт.
На секунду он замолчал.
– А теперь о более приятном. Кажется, твоя компания идет ему на пользу. Мы очень удивились, когда Реджина сказала, что на ужин придет подруга Арчера.
– Это правда так странно? – спросила я. Наверняка они раньше уже встречались с друзьями Арчера.
Арт ответил без промедления:
– Да. Арчер не любит подпускать к себе людей. Мне кажется, это потому, что он боится, что и с ними что-нибудь произойдет, как с Крисом.
В ту же секунду все встало на свои места. Неудивительно, что Арчер всех отталкивает. Сложно представить, как одиноко он себя, наверное, чувствует. Он будет горячо все отрицать, но это не спасет его от многих лет изоляции. Нельзя закрываться от всего мира из страха, что тебе причинят боль. Есть люди, которые стоят твоей боли.
– Надеюсь, это не изменит твоего мнения о них, – сказал Арт, глядя на меня с любопытством. – Я об Арчере и Реджине.
– Конечно, нет, – я не хотела, чтобы мои слова прозвучали так категорично, однако это помогло донести мою точку зрения. – Порой Реджина относится ко мне нежнее, чем моя собственная мама, а Арчер – замечательный друг.
Арт улыбнулся, кажется, ему был приятен мой порыв.
– Рад слышать. Не пропадай, ладно?
– Я пока что никуда и не собираюсь, – заверила его я.
Он встал и наклонился, чтобы дружески хлопнуть меня по плечу.
– Как бы там ни было, – сказал он, прежде чем повернуться и пойти обратно к своему зятю, – здорово снова слышать, как наш парень смеется.
Глава 18
Ты не понимаешь
В итоге мы больше часа развлекали детей играми в салочки и прятки, и когда их родители спустились, чтобы разъехаться по домам, почти все малыши уже засыпали. Я помогала как могла, ловила детей и одевала на них куртки. И хотя было бы преувеличением сказать, что прощались мы со слезами на глазах, все же мне было немного грустно расставаться со всеми членами большой семьи Арчера. Я не знала, увижу ли их снова, и эта мысль нагоняла тоску.
Буквально все зависело от того, что будет происходить в следующие двенадцать дней.
Я не хотела идти домой, пока не получу хоть малейшее подтверждение того, что с Реджиной все в порядке, так что, оглядываясь по сторонам в поисках причины задержаться, я направилась в кухню и начала прибираться. Игнорируя прекрасно работающие посудомоечные машины, я освободила одну из раковин, заполнила горячей мыльной водой и принялась за посуду. Намывая тарелки, я все возвращалась в мыслях к той сцене, которую уже никогда не смогу забыть, сколько бы лет мне ни предстояло прожить.
Как ни старалась, я не могла понять, что произошло. Курс психологии в десятом классе еще не делал из меня эксперта в области психического здоровья. Знаю, в психических расстройствах в принципе мало чего хорошего. Но у Реджины совсем другое – она заперта в темном, пугающем месте, куда не может заглянуть никто, кроме нее. Это место спрятано за закрытой дверью внутри ее сознания, а когда то, что внутри, просачивается наружу, оно становится для нее единственной реальностью. Я не могла не подумать о том, что Арчер, возможно, чувствует то же самое. Он был там той ночью. Видел то, чего не должен видеть одиннадцатилетний ребенок.
Из-за той ночи он так долго отталкивал от себя всех, кто не был частью его семьи, – да и едва ли он полностью честен с родными в выражении своих чувств. С чего бы, ведь он считает, что они куда важнее его самого? Арчер не хочет, чтобы что-то произошло с его семьей, как тогда – с Крисом,
