мог сжечь ригу или утаивать при молотьбе зерно. Человеку, заночевавшему в риге без разрешения ригачника, могла грозить смерть. С баенником также надо было обращаться уважительно. Перед мытьём попросить разрешения, после поблагодарить. В противном случае он может наслать кожные болезни. В бане запрещено мыться после полуночи. О наличии хозяев в амбарах нет упоминаний.

Tii, tii, tihikiine,

Vouged tihikiine,

Must tihikiine,

Kirdav tihikiine!

Minä sinun kodin tedan:

Aidan ruzus.

Ota iciz hvorost’

Anda meile icemii pahuz’

Mö sinun kodin poutam,

Tegem tuhkaizeks,

Sibirihe selgitam.

Necida muzikad spravitiita!

(Ти, ти, тихикийне

Белая тихикийне,

Черная тихикийне,

Пестрая тихикийне!

Я твой дом знаю:

В ветхой изгороди.

Забери свою болезнь,

Отдай нам нашу злость!

Мы твой дом сожжем,

Превратим в золу,

Отправим в Сибирь.

Чтобы этого мужчину вылечить!)

Отмечают, что домашние духи были более благосклонны к людям, чем обитающие за пределами дома. В то же время степень вредоносности домашних духов повышалась по мере удаления от избы.

СВЕДУЩИЕ ЛЮДИ И КОЛДУНЫ

По вепсским поверьям, сведущие люди (tedaimez, мн. tedaimehed) и колдуны (noid, мн.ч. noidad) являлись посредниками между духами и людьми, ими могли быть мужчины и женщины. Они имели власть над людьми и различными «хозяевами». Могли заговором остановить кровотечение, помочь при укусе змеи, лечить грыжу, гнойные подкожные нарывы, эпилепсию, детские болезни - щетинку, золотуху, оказать помощь в сложных родах, в выборе благоприятного места для постройки жилища. Их действия сопровождались заговорами. Приведем заговор от укуса змеи.

Между тем среди местного населения представление о них бытовало разное: tedoimez прежде всего знахарь, и отношение к нему со стороны односельчан доброжелательное, тогда как noid мог принести им вред своим колдовством. Ко многим опасностям, осложняющим жизнь вепсов, В.Н. Майнов относит и действия колдунов: «да беда еще от злаго тедай-мъеса! Ну да этого по глазам признать можно и остеречься во-время. Много в жизни зла наделает такой злой тедай-мъесъ, который получает уже произвище «нойд»-колдун». К нему чаще обращались с просьбами отыскать потерявшийся в лесу скот, заблудившихся людей. О местонахождении пропавших и о случившемся с ними колдун узнавал от хозяина леса. Переговоры с хозяином леса проходили на перекрёстках дорог при соблюдении определённых мер защиты. Помощь колдунов в таких поисках и получение от хозяина леса «отпуска» для пастуха и сейчас практикуется в вепсских деревнях. Верили, что колдуны обладают способностью влиять на любовные взаимоотношения парня и девушки, мужа и жены: «присушить» молодых так, что те друг без друга жить не смогут, но могут и разлучить пару. Приведем два образца заговоров, как способствующих удержанию любви, так и, напротив, - на «отсушку». Оба записаны от одного информанта.

Любовный заговор («присушить»)

Nouzen mä homentsoo en aigasti

i en mä peste vauktasti,

i en sobida selktasti,

i lähten mä en ukses ukshe

i en lagedha peudhe,

i en käbedan päivoon alle,

i mänen mä pimedan pilven alle

i gluheiha korbhe,

i gluhejas korbes jänisen tesaroomu i hiren tropoomu.

I putub mileen’ sigaa vastha koume ihcad niiciid

I ice ataman,

I kandabad haugood i kandabad tervad,

I ladibad lämbitada necen kilbetin.

I kumardame mä necile atamanale

I augat lämbitagat netida kilbetid,

i paremb lämbitagat nitii raba bozjaa

I heng i sidäämed,

netii raba bozjaa Mikulaa Armoon tagut,

mi hän zaljoociiz i tusktuuz i netid casus i netid aigassaa.

(Проснусь я утром не рано и не намоюсь добела, и не оденусь чистенько, и не выйду я из дверей в двери, и не в широкое поле и не под красное солнце, пойду под темную тучу и в глухую чащу, и в глухой чаще по заячьему перекрестку, и по мышиной тропе. И попадут мне навстречу там три-девять девушек, И сам атаман, И несут дрова и несут смолу, И хотят затопить эту баню. И поклонюсь я этому атаману, Не топите эту баню, А лучше растопите у этого раба божьего И душу и сердце, У этого раба божьего Николая из-за Анны, Чтобы он жалел и скучал, И в этот час и до этого времени.)

Любовный заговор («отсушить»)

Nouzen homentsoo aigasti.

Pezeme vauktasti

I lähten levedale polole.

Levedaa poloo om korged pino haugood’

I otan mä korman neid haugoood’

I mänen mä neid haugoomu lagedha peiidhe

I korktale krezale.

Om netii korktaa krezaa korged kilbet’

Korktas kilbetis korged kiudug, Kiviine i jäine.

Korktas kilbetis om jäine tuug

Jäizoo tuuguu istub jäine mams,

I jäizoo mamsii jäized hambhad,

I käded jäized i jaugad jäized.

I kumardaame mä netile mamsile,

Mi otaaz neil jäiziil käziil raba bozjaa Vas’kaapä

Necen tuskan i zaljoocendan

Necen Paroon tagut,

Mi hän ii tusktuuz, ii zaljoociiz,

i mi hänen sidämed vilugoot aaz

i pästäz necen tuskan lagedad peiidemu.

Встану утром рано,

Умоюсь добела

И выйду в широкую улицу.

На широкой улице высокая поленница дров

И возьму я охапку тех дров,

И пойду я с этими дровами в широкое поле

И на крутой косогор.

На этом высоком косогоре стоит высокая баня,

В высокой бане высокая каменка, Каменная и ледяная.

В высокой бане есть ледяной стул

На ледяном стуле сидит ледяная старуха,

У ледяной старухи ледяные зубы,

И руки ледяные и ноги.

И поклонюсь я этой старухе,

Чтобы взяла этими ледяными руками у раба божьего Васьки

Эту тоску и жалость

Из-за этой Прасковьи,

 Чтобы он не тосковал, не жалел,

И чтобы его сердце остыло

И пустило эту тоску по широкому полю.

ВЕПССКИЙ ФОЛЬКЛОР

Записи вепсского фольклора составляют значительную часть собранного различными исследователями языковедческого и этнографического материала. Они вошли во многие образцы речи, что сейчас в связи с угасшей традицией и сокращением использования вепсского языка представляют особую