бригад, выделить для пополнения 10 стрелковых дивизий, ввиду их большого некомплекта, 50 тыс. рядового состава и 5 тыс. младших командиров, отпустить на май 1942 г. сверх установленной нормы один боекомплект боеприпасов, усилить ВВС волховского направления тремя полками истребительной авиации и двумя полками штурмовиков и бомбардировщиков (всего 100 самолетов) и др.[418] Вряд ли командующий Ленинградским фронтом не понимал, что в условиях сложной обстановки на других фронтах почти все эти просьбы были из разряда невыполнимых, тем не менее он просил, чтобы в случае очередной неудачи можно было сослаться на объективные причины. Без учета сложившейся ситуации в докладе были определены и задачи 2-й ударной армии, находившейся к этому времени, как отмечалось ранее, в тяжелейшем положении. Вместо того, чтобы искать пути спасения далеко уже не ударной армии, командование Ленинградского фронта считало, что «ориентировочно 2-я ударная армия, по готовности 6-го гвардейского стрелкового корпуса, сможет перейти в наступление в последней декаде мая, примерно в те же сроки, что и 54-я армия»[419].

Однако не прошло и десяти дней, как командующий войсками Ленинградского фронта в очередном докладе Верховному Главнокомандующему 11 мая 1942 г. был вынужден признать, что 2-я ударная армия находится в катастрофическом положении. В докладе говорилось, что еще с середины марта 1942 г. 2-я ударная армия и войска 52-й и 59-й армий испытывают большие трудности в продовольственном и материально-техническом обеспечении, поскольку вся эта группировка общей численностью 62 382 человека снабжается по единственной дороге, пролегающей в узком коридоре шириной 3 км. Постройка в этом коридоре узкоколейки Мясной Бор – Новая Кересть, отмечалось в докладе, не обеспечивает устойчивого подвоза, так как она регулярно выводится из строя артиллерийским огнем и бомбардировками с воздуха. Констатируя далее, что противник за последние полтора месяца усилил свои группировки, угрожающие путям подвоза 2-й ударной армии с севера и с юга, М. С. Хозин заключал: «Не подлежит сомнению, что противник ведет подготовку к соединению своих Чудовской и Новгородской группировок в районе Мясной Бор с целью окружения 2-й ударной армии…»[420] В связи с этим командующий Ленинградским фронтом считал дальнейшее ведение операций 2-й ударной армии «мероприятием крайне рискованным и по своей необеспеченности стыка весьма опасным». Поэтому он предлагал: либо создать группировку, достаточно сильную для разгрома противника в районе юго-западнее Спасской Полисти, и тем самым сохранить выгодное оперативное положение 2-й ударной армии для последующего проведения Любаньской операции, либо вынужденно уступить противнику захваченную им территорию и отвести 2-ю ударную армию на фронт Ольховка – Новая Кересть – Большое Замошье. Склоняясь ко второму варианту, М. С. Хозин, естественно, оставлял окончательный выбор за Ставкой ВГК, которую просил «в срочном порядке дать на усиление фронта минимум 100 танков, три истребительных и два бомбардировочных авиаполка»[421].

14 мая 1942 г. командующему войсками Ленинградского фронта последовала Директива Ставки ВГК за подписью И. Сталина и А. Василевского:

«1. Отвести 2-ю ударную армию из занимаемого района и организовать уничтожение противника в выступе Приютино, Спасская Полнеть одновременным ударом 2-й ударной армии с запада на восток и ударом 59-й армии с востока на запад.

2. По выполнении этой операции 2-ю ударную армию сосредоточить в районе Спасская Полисть, Мясной Бор с тем, чтобы прочно закрепить за собой совместно с 59-й и 52-й армиями Ленинградскую железную дорогу и шоссе и плацдарм на западном берегу р. Волхов»[422].

К сожалению, поставленные в этой Директиве Ставки ВГК задачи не могли быть выполнены в связи с крайне тяжелым состоянием 2-й ударной армии, физической и моральной усталостью ее личного состава, утратой командованием управления. 24 мая 1942 г. командующий Ленинградским фронтом М. С. Хозин направил командующему 2-й ударной армией А. А. Власову телеграмму: «Ваше поведение непонятно. Уже третий раз вами своевременно не доносится об оставлении населенных пунктов. Вы оставили КП без разрешения и потеряли управление войсками на железнодорожном направлении, где обстановка усложняется. Приказываю принять меры к планомерному выводу частей в соответствии с планом. Противника, пробравшегося в районе Дубовик, ликвидировать, не допуская перехвата им путей отвода войск армии»[423]. Ответа на этот грозный, но уже невыполнимый приказ не последовало. Тем не менее в своем донесении в Ставку ВГК 28 мая 1942 г. М. С. Хозин доложил, что на Ленинградском фронте существенных перемен не произошло, а боевые действия продолжались только на фронте 2-й ударной армии, которая, «успешно отражая частями прикрытия атаки противника, продолжала вывод главных сил на основной рубеж согласно плану»[424]. Через несколько дней немецкие войска окончательно «закрыли» горловину прорыва, через которую осуществлялась связь отрезанных частей 2-й ударной армии с Волховским фронтом. Оказавшиеся в окружении 7 стрелковых дивизий и 6 бригад продолжали вести отчаянную борьбу, развязка которой наступила в июне 1942 г.

Учитывая сложившуюся напряженную обстановку вокруг осажденного Ленинграда, командование Ленинградской группы войск, возглавляемое генералом Л. А. Говоровым, активно приступило в мае 1942 г. к разработке целой системы мер на случай нового штурма города. В целях эффективной борьбы с воздушными десантами противника и его диверсионными группами организация противодесантной обороны армейских тылов поручалась Военным Советам армий и командующим оперативных групп. Противодесантная борьба внутри Ленинграда и его окраин в пределах «обвода» – внешней линии обороны города – возлагалась на начальника гарнизона Ленинграда генерал-лейтенанта береговой службы С. И. Кабанова с привлечением для этой цели пограничных войск НКВД и частей гарнизона[425].

Защитникам Ленинграда предстояло также закончить сооружение оборонительных рубежей, которое как в самом городе, так и на его подступах в феврале-марте 1942 г. почти полностью прекратилось. Из более чем 90 тыс. ленинградцев, трудившихся в ноябре 1941 г. на оборонном строительстве, к апрелю 1942 г. осталось всего около 2 тыс. Решением Ленгорисполкома от 31 мая 1942 г. население мобилизовывалось в порядке трудовой повинности на быстрейшее завершение оборонительных работ. В самом Ленинграде строились баррикады, доты, дзоты, сооружались противотанковые препятствия. Весь город был разбит в конце мая 1942 г. на три сектора обороны – Западный, Центральный и Восточный. Организацией обороны каждого сектора руководил его начальник, которому подчинялись все воинские части, предприятия и учреждения, находившиеся в этом секторе. К осени 1942 г. строительство оборонительных укреплений было в основном закончено[426]. Для усиления внутреннего гарнизона были созданы вооруженные рабочие отряды, которые должны были немедленно стать боевой силой в том случае, если бы противнику удалось ворваться в город. К осени 1942 г. насчитывалось 232 таких отряда, бойцами которых состояли 19 тыс. ленинградцев[427].

Важным оборонительным мероприятием в мае 1942 г. стала дальнейшая эвакуация несамодеятельного населения. 24 мая 1942 г. Государственный Комитет Обороны утвердил предложение Военного Совета Ленинградского фронта и Ленгорисполкома об эвакуации из Ленинграда в течение весенне-летнего периода 1942 г. 300 тыс. человек. Этим же постановлением ГКО был определен и срок