Шрифт:
Закладка:
Мальчишка вытянул вперед руку, примерился. Первый мах сверху вниз под углом. И тут же второй. И зачем-то ещё один, третий — дугой, рядом с ними. Он был уже лишним.
Треугольный кусок скалы падает под напором воды. Китар еле успевает отпрыгнуть. Поток задевает его, валит с ног, бьёт о камни. Верёвка натянута. Стремительное течение выталкивает тело мальчишки наверх. Нас тянут в сторону. Берег. Тут, у пробитой плотины он еще есть.
Китар выкашлял набившуюся в горло воду и вскочил на ноги. Всё! У руля снова я. В несколько прыжков подлетаю к стене — и наверх. Сильные руки подхватывают, помогая подняться. Оглядываюсь.
Звёзды! У нас получилось! Бьющий из пробоины водопадом поток через пару десятков шагов разливается на всю ширину ущелья и, прыгая по камням волнами, несётся дальше, сбивая с ног и увлекая за собой хортов.
— Ты лишил мой топор свежей крови! — хмурит брови Маскар.
Но глаза великана смеются. Сражение отменяется. Драться здесь больше не с кем. Если часть хортов и не погибнет в потоке — а колотит их по камням сейчас крепко — то вернуться назад они смогут не скоро.
Дно вселенной! Что ему нужно? Мальчишка бесцеремонно вышвырнул меня, как только я открыл рот, чтобы ответить снежнику.
— Прости, вождь. Я и сам бы не прочь помахать мечом, но у нас мало времени. Скажи, есть ли сейчас шансы добраться до моря?
И зачем он влез? Переговоры вести — моё дело. Китар что же, считает, я сам не спросил бы дорогу? Сейчас догоним своих и решим, куда идти дальше. Крепь, расхваленная тем снежником, и лежащая за ней долина — это на крайний случай. Нам нельзя терять столько времени. Чуть больше недели — и можно забыть про Фат. Если не сбежать сейчас, мы застрянем в горах на долгие месяцы. Неизвестно, смогут ли имперцы очистить побережье от хортов в этом сезоне. Жить больше года среди дикарей…
— До моря? Смеёшься?
Взгляд Маскара мне совсем не понравился.
— Нам бы до крепи добраться успеть. Побережье, как и окрестности тракта, кишмя кишит хортами. Окстись, знатный. Ближайший месяц тебе точно торчать в гостях у моего кровного брата. Пока нашествие не закончится и думать про море забудь.
Безмозглый дикарь. Неужели, они до сих пор не поняли, что это не нашествие? Вернее, не обычное нашествие. Среди хортов, которых только что смыло потоком, тоже были крупные старые особи. В той долине, вообще, хватит еды на гостей? Особенно, если гостям там придётся задержаться надолго?
— Так я и думал, — тяжело вздохнул мальчишка. — Значит, идём с вами к крепи. Спешили к морю… но лучше потерять время, чем жизнь. Веди, вождь. Постараемся догнать наших по-светлому.
Малолетний хитрец! Китар использовал мой собственный приём. Это ведь он сейчас ко мне обращался. Понимает, что в ближайшее время у нас точно не получится нормально пообщаться, вот озвучил своё мнение таким способом. Он не хочет пытаться пройти к побережью сейчас. Не хочет рисковать. За детей этих проклятых боится.
Эх… Были бы мы вдвоём с Крамом. Дождались бы, когда у порожника дар восстановится, и спокойно спустились бы к морю. В таком составе, уверен, у нас бы всё получилось. Скорее бы уже избавиться от этого проклятого выводка! Человечество в шаге от гибели, а я трачу время на возню с бесполезным балластом.
— А мой шлем, — внезапно вспомнил Маскар про мой первый вопрос. — То ведь только торговцев пугать. Неудобная дрянь. Дома, в клановом гнезде, наши шлемы остались.
Снежник перескочил с плотины на тропу и первым зашагал по вырубленной в скале дорожке, мимо стремительно мелеющего озера. Я двинулся следом за ним. Китар сказал, что хотел, и исчез. Я снова главный.
Хотя, кого я обманываю? Пока мальчишка здесь, и в любой миг может изгнать меня, главный в нашей паре — Китар. Последнее слово всегда будет за ним. И потому…
И потому он должен исчезнуть! Ни один дар не стоит того, чтобы бегать вечным слугой у мальчишки.
Глава двенадцатая — Удар по гордости
Оказывается, я убил не только двоих сыновей Маскара, но и троих внуков, одного правнука и, возможно — снежник просто не видел, кто именно прикончил некоторых его воинов — ещё нескольких потомков вождя. Дело в том, что в клане Ургул все мужчины приходились Маскару прямой роднёй. В кого пальцем ни ткни — или сын или внук или дальше по лесенке.
А вот женщины, наоборот, пришлые. Кого обменяли, кого выкрали, кого боем взяли, а кто куплен на торге. Людской торг на материке не редкость. А есть, и вовсе, рождённые на островах. От своих же девчонок клан избавляется тоже по-всякому. Не убивают и не изгоняют, а в остальном те же способы, что и в обратную сторону. На Большой земле, где ни имперская власть, ни храм, власти за пределами фортов своих не имеет, бабы — товар.
Да и как иначе малыми общинами жить? Даже в нашей деревне, хоть там людей и поболе, чем здесь в среднем клане, а и то пары очень тщательно подбирают. Нельзя, чтобы ближе шести коленей родство между мужем и женой было. Тоже вечно по другим посёлкам искали невест, чтобы кровь разбавлять.
Вот и пятая жена Маскара, на троих внучек выменянная, из самой империи родом была. Много лет назад её мелкой совсем ещё воины какого-то закатного клана в полон взяли на тракте, когда обоз грабили. Через три разных торга невольничьих уже расцветающей девкой попала к ургулам. Хорошая баба была, да хорты сожрали, как и каждого пятого в клане.
Маскар всю дорогу, пока мы трусцой по ущелью бежали, своих догоняя, на жизнь бесу жаловался. Ведь сам виноват — под нашествие клан свой ослабил в той памятной вылазке. Лет тридцать на тракт не совался, но тут в том сезоне соседи удачно обоз пощипали, и зависть толкнула на глупость. Сходили пограбить… Ни добычи, ни славы, а воинов на треть стало меньше.
— Не повезло мне, — сокрушался Маскар. — Нарвался на продавшегося. Это ведь очень редкий дар у тебя. Который мастером боя делает. Да и второй тоже. Лишь раз про охотника, что без меча рубит, слышал. Но драться так… И из лука стрелять, как сам Проклятый. Да, чтобы всегда… Нет! Это точно — самый полезный дар из всех, какие бывают. За такой и правда можно душу отдать. Шучу. Чур меня, чур. Обойдусь уж без тьмы этой.
Разговорчивый Маскар — не то слово. И сам столько уже рассказал, и у беса спросить успел тоже немало. Особенно наши с Крамом дары ему интересны. У снежников же, всё не как у людей. Путь для них — глупость. Храм — обманщиков сборище. Норы в Бездну — ловушки, где Проклятый, как они называют Низверженного, одаривает проявивших себя тёмной силой, в обмен на кусочек души. Мол, вернувшийся с даром из Бездны после смерти обязательно там и очутится. Дикари.
Это надо ведь умудриться, так учение с ног на голову перевернуть. Путь, указанный Единым обозвать Дорогой продавшихся, а дар, выданный им же за пройденное испытание, наречь Тёмной волшбой. Будто у самих светлая волшба есть. Хорошо хоть ещё, что с одарёнными спокойно дела ведут и убить не пытаются при любой возможности. В школе много нам по этой теме рассказывали. Снежники — странные люди. Сами в нору не полезут, хоть режь их, зато островитянам место, где та появилась покажут с большим удовольствием. За деньги, конечно. Для них это хороший приработок. Больше приносит только продажа бобов.
— Кстати, в долине Оргаров от даров пользы нет, — неожиданно удивил меня снежник. — Священные места там у них. Не работает волшба Проклятого. Но в долине лишь. На хребте будет слушаться. И у крепи тоже.
Ого! Целая долина — «глухие» места? Нам снова же в школе рассказывали, что бывает такое. Какой-то минерал под землёй, особое расположение в нужном пересечении звёздного света, или что-то ещё превращает некоторые места в Предземье в закрытые для дара. Словно там круглосуточно глушители свою способность задействуют.
