Через пять минут мы впятером уже все вместе сидели в нашем купе и делились «парижскими» планами. Выяснилось, что в столице Франции все мы окажемся впервые, поэтому постепенно нас захватило общее воодушевление. Даже Лизонька перестала жучить Сергея Аркадьевича, совершенно не обращая внимания на то, как он загадочно подкручивал усы и бросал томные взгляды то на меня, то на Ядвигу Марковну.

Кинжаловы сказали, что хотят в Париже посмотреть бульвары и большие магазины, а еще сходить хотя бы в один театр. Наша новая спутница мечтала о долгих походах по Лувру. Надо сказать, что в этом наши интересы полностью совпадали. Впрочем, кроме Лувра, я хотела посетить и Сорбонну, старейший университет Франции. А Шубаров собирался отправиться в Музей естественной истории и осмотреть Ботанический сад. Кроме того, он очень серьезно предлагал нам записывать свои наблюдения за французами как «отдельным видом homo sapiens».

– Французы стоят того, чтобы мы понаблюдали за ними и сделали собственные выводы об их «образе жизни и особенностях среды обитания».

Вскоре выяснилось, что Ядвига Марковна коллекционирует открытые письма с видами, как и я. Мы с ней быстро нашли общую тему для разговора и перешли на «ты».

– Ах, если бы, Оля, мы с тобой попали в Париж семь лет назад! Могли бы сходить на международную выставку открыток!

– Лизонька, ты будешь писать открытые письма своей мамушке? На выставку не попадем, но открыток, думаю, на наш век хватит, – басил Сергей Аркадьевич.

– Меня эти картинки мало интересуют. Я предпочитаю живые впечатления, Серж!

– Во Франции каждый год выпускают по триста миллионов открыток в год! – мечтательно сказала я. – Живые впечатления стираются, а так останется память о нашей заграничной поездке! Да и стоят открытые письма с видами всего по 3 копейки!

– Ну, раз по 3 копейки, – рассудительно вела Лизонька бровью, – можно будет тоже собрать небольшую коллекцию, да, Серж?

Так, за разговорами прошел весь день. Вечером мы с Шубаровым и Ядвисей решили поужинать в купе, чтобы доесть оставшиеся припасы, а Лизонька настояла, чтобы они с мужем пошли в вагон-ресторан. Если быть откровенной, то мне тоже хотелось в вагон-ресторан, но я посчитала, что дешевле обойдется позавтракать у себя, и начала разворачивать из полотенца свою холодную курицу. В купе зажгли электрический свет, и Шубаров тоже полез открывать свой погребец. Он торжественно вытащил оттуда весь свой дорожный запас: тающую семгу, белую булку, ветчину «от Гавриловича» и сыр «от Белова»…

– Пировать так пировать! – засмеялась я, добавляя к столу вареные яйца и бумажные салфетки.

Заметив, что Ядвися тушуется, Шубаров не по-кавалерски, но все равно предложил ей отведать всего по кусочку, и в конце концов, отбросив манеры, мы по-товарищески умяли закуски, причем в самом опустошительном количестве. После трапезы Ядвися вскинула руками и поспешно удалилась в свое купе, чтобы через минуту принести каждому из нас по ароматному апельсину. В меня уже не влезала даже долька этого замечательного фрукта, поэтому я рассудила, что сохраню его на память о нашем прекрасном вечере. До самого утра.

Современный Вавилон

Париж, 14 июля 1911 года

На следующий день Лизонька сказалась нездоровой. Кинжалов составил мне с Ядвисей компанию, чтобы позавтракать в вагоне-ресторане, а Шубаров достал из своей корзинки пару «учебников по биологии», как я называла про себя собрание его книг, и в ответ на несчастный вид Лизоньки вынужден был остаться и почитать ей отдельные главы…

Наконец, измотанные, но вооруженные знаниями из путеводителей, мы прибыли на Северный вокзал Парижа. Сколько же здесь народу! И все кричат на разных наречиях, машут руками, толкаются и спешат. Недаром столицу Франции прозвали «современным Вавилоном»!

Ядвися по багажной квитанции получила свой чемодан из телячьей кожи, села на него, замерла, уставившись на вокзал, и… потеряла сознание. Я вскрикнула, позвала на помощь Шубарова и Кинжаловых. Они только-только собрали весь свой путающийся и теряющийся багаж и передали его носильщику в синей блузе. Сергей Аркадьевич расстегнул несколько пуговиц на шее Ядвиси, а Шубаров смочил свой платок водой и протер девушке лоб и лицо. Она пришла в чувства и призналась нам, что так ждала этого момента, что, видимо, перенервничала. Решено везти ее вместе с чемоданом на отдельной тележке. Лизонька скрипела зубами от ревности, но против природы даже она была бессильна. На таможне, увидев нашу взбудораженную группу, останавливать нас не стали.

Перед вокзалом мы сели в такси и через весь Париж поехали на южный берег города в наш отель. «Отель дю Мэн» на рю дю Мэн – звучит легко, как «гобелен», – гласила реклама. В Петербурге она мне казалась верхом безвкусицы, а здесь, в Париже, среди всеобщей суеты я от души благодарила русского рифмоплета!

Сегодня в городе отмечали День взятия Бастилии – на улицы города вылилось море народу. Наш автомобиль несся с быстротой и тяжестью планеты. Шофер в дорожной кепке и замшевых перчатках смотрел только вперед. Я никогда не предполагала, что все это действо может быть так жутко и пробуждать во мне столько чувств. Париж! Я в Париже! На остановках к нам подбегают и что-то кричат газетчики. Сергей Аркадьевич покупает свежий выпуск Le Petit Parisien. Ядвися уже пришла в себя и напевает модный мотивчик. А я ничего не слышу, в голове стучит одно: «Я в столице мира!»

«Отель дю Мэн» специализировался на приеме русских туристических групп. Сюда каждые две недели заезжало по пятьдесят человек, и всех их с русским радушием и почти настоящим французским комфортом встречал Петр Иванович Зимин, хозяин отеля, человек с элегантной лысиной и толстыми пальцами. Встречать гостей ему помогал швейцар Василий, или попросту Васька.

Нас поселили на втором этаже, в соседних, маленьких, но уютных комнатах. Постели уже были заправлены чистым бельем, а в умывальнике, к моему несказанному счастью, было достаточно воды, чтобы освежиться после дороги. Часы на каминной полке тоже ходили и отставали по сравнению с моими всего на пять минут. Несмотря на то что уже начинало темнеть, мы не могли провести первый вечер в отеле и договорились собраться в вестибюле гостиницы, чтобы идти гулять.

Когда я спустилась, Ядвися и Кинжаловы уже ждали внизу. Хозяин гостиницы с жаром что-то говорил Лизоньке и показывал ей план города. Сергей Аркадьевич слюнявил указательный палец, листал газету и выборочно зачитывал сегодняшние новости.

– «На днях в Париж прибыла графиня Красинская и сразу обратилась в парижскую префектуру полиции. По ее словам, в Петербурге