Мертвечина, тем временем, бодро облетел ближайшие склоны, и стал идти по “большому кругу”, выискивая неприятности.

Норды же подошли к каменюке и изображали картину “богатыри на распутье перед здоровенным булыжником, с которым хрен знает, что делать”.

— Ту'ум? — обратился, наконец, один из чешущих белобрысые затылки нордов ко второму.

Второй пожал плечами, но затылок чесать перестал, кивнув. Первый набрал в пасть воздуха и рявкнул. Я, признаться, с интересом за этим следил, даже от разглядывания отвлёкся. И тут в один момент произошло дохреналион событий.

Первое, норд крикнул, и, как отчётливо было видно, по воздуху, камням, да и реальности пошла рябь искажений. По ушам, кстати, этот самый ту'ум не тумкал, тумкал он скорее по сознанию. Самим собой и видом, как реальность идёт волнами.

Волны эти вмазались в булдыган, который просто… растрескался на довольно крупные, но вполне проездимые обломки, осыпавшиеся на дорогу.

Одновременно с этим, Анас, по какой-то дикой траектории, на запредельной скорости, улетел за поворот, с печальным, слышимым только мне воплем — “Враги, ипи их даэдра-а-а…”

Норды и вправду крик духа не слышали, так что провтыкали. Впрочем, я тоже провтыкал, точнее — ничего толком не смог сделать. На нордов сверху просто брякнулись парочка весма несвежих покойников серого цвета, с проглядывающими сквозь ошмётки плоти костями. Я в этих каскадёров стрелкой зафигачил, но вменяемого эффекта не получил. Лучше б орал, потому что два этих умертвия просто шмякнулись прямиком на нордов. Те упали и признаков жизни не подавали, а подавали признаки ударенности мертвечиной.

И да, летучие упокойники были именно умертвиями: шевелились, подлюки, совершенно неприлично для нормальных дохлых трупов! Сиганули они, судя по траектории, с высокого пика, до которого Анас толком не добрался. Об стены ущелья подправили падение, ну и пришибли наших нордов, сволочи дохлые.

До кучи, в отдалении на склонах поднялись фигуры, явно больше десятка. И подло вне зоны обнаружения улетевшего чёрт знает куда Анаса. А от фигур в наш адрес полетели стрелы, причём вроде и плевать на них: какой-то амулет от стрелял был… Вот только несколько стрел однозначно были зачарованными. И, со вспышками, обозначившими купол защиты визуально, полетели в нас. Причем омерзительно метко — визг Вурвара сзади показал, что свою стрелу он поймал.

А мне было немножко не совсем до него: потому что стрела, объятая искорками после пробития защиты, летела в меня. Как-то мне стало не до упокойников, нацелившихся отведать нордятинки, и не да раненых придурков Вурваров. Напрягся я, понимая, что ни черта не успеваю, но хоть как-то боком поймать…

И тут прямо из ближайшей скалы, со злобным рёвом вылетел Анас. И изящным баскетбольным пируэтом сбил стрелу.

— Цел? — бросил он.

— Угу, — ошалело ответил я.

— Маг. Шаман, сильный, скотина! — махнул призрачной рукой Анас. — О стрелах позабочусь, заклятье не против мёртвых. Ходячие трупы, — махнул он рукой в сторону умертвий.

— Угу, — согласился я.

И под ворчание временами отфутболивавшей стрелы мертвечины, на тему “всегда бы так!” бросился к трупанам и нордам. Дело в том, что эти боевые пидарасы (в хорошем смысле этого слова) взяли и не померли. Вырубились, но издавали звуки, нечто средние между стонами и матом. Без сознания, но сильны, конечно — ими стены ломать, похоже, можно!

Впрочем, этих стеноломных нордов схарчат трупаны, если им не помешать. А без нордов нам точно кабздец неминучий. С ними тоже может быть кабздец, но без них он неминучее.

Подкочил я к вяло копошащейся мертвечине — прочные, но медленные и неловкие, ну и на наитии схватил обоих за горла охваченными пламенем руками. И приподнял — всё же сила тела данмера впечатляла. Мертвечина шкворчала, копошилась, но даже за руки меня не хватали, тяня хваталки к телу и горлу.

Вот только от огненной хватки — толку ноль.

— Изгони их, Рарил! — рявкнул отпинывающий очередную заклятую стрелу Анас.

— Как?! — злобно отмыслил я, не понимая, что делать.

— ВОЛЯ И ЖЕЛАНИЕ! — замогильно и пробирающе провыл Анас.

Попробовал я, волей и желанием, послать копошащихся в моих лапах тварюк на хер. И, с чувством звона, трупаны обмякли у меня на руках. И вонять стали, сволочи такие!

Тем временем, сквозь стоны и причитания сзади, где всё никак не помирал наш наниматель, раздался отчаянный, одновременно жалобный и злобный женский крик:

— Рарил! Хватит этого! Клянусь, вас никто не сдаст! Вурвар, клянись, немедленно!!! — зарычала она.

Беглый взгляд назад показал, что Вурвар со стрелой, торчащей из бедра, валяется, оперевшись спиной на повозку и страдает весьма ответственно. Листа прикрывает его и себя этаким салатовым полупрозрачным щитом, метров двух диаметром. И очень деликатно, просто до лёгкого постукивания башкой о телегу, трясёт Вурвара.

— Поклясться-а-а-а… в-в-в-чём? — простанал Вурвар. — Да не тряси меня, Листа!

— Он — некромант! — ни за что ни про что обидела хорошего данмера меня магичка. — Он — боится, что ты его сдашь! Мы сдохнем сейчас, придурок! Оберег долго не выдержит! КЛЯНИСЬ!!!

— Не ори на меня… ну, клянусь предками и Альмсиви, что не скажу о доблестных усилиях, предпринятых ради нашего спасения. Никому не скажу. И если некромантия во благо — не такой уж и грех…

— Заткнись. Рарил!!! — рявкнула на меня Листа смотря ОЧЕНЬ злобно. — Ну?!!

— Не понукайте, не запрягли, — растерянно буркнул я, поворачиваясь к удерживаемым и вонючим трупанам.

Блин, вот задница-то! Ну ладно, попробуем, начал я пыжиться. Но мудацкая философия Анаса, с его “тщетами” и прочими хернями ни черта не помогало. Трупаны висели в начинавших уставать руках, ехидно воняя в ответ на мои усилия.

— Бестолочь!!! Не пробуй — делай!!! — взревел Анас, практическ обтекая меня своим призрачным телом, отбивая аж три стрелы.

Ну… а, пофиг, и так и так помирать, махнул лапой я, и стал пыжится, вспоминая как магичу и мысленно оря полно душатники, кары и награды.

— Ты что сотворил, придурошный потомок? — охреневшим и тихим голосом выдал Анас. — Хотя — работает, вроде бы… — растерянно прошептал он, отшибая очередную стрелу.

А я хренел, только молча. Трупаны в моих руках завоняли звиздец как сильно. Только не тухлятиной: палёной органикой. Остатки плоти начали тлеть огоньками, в глазницах, лишённых сгоревших глаз, билось пламя. А кости светились белым.

И эти