Шрифт:
Закладка:
— Точно! А откуда Вы узнали?
— Я профессиональный музыкант, Юрий. На моих глазах обрабатывалось такое количество мелодий, что тебе и не снилось.
— Ну, хорошо, признаюсь. Песни написаны действительно давно.
Ирина Сергеевна рассуждает совершенно верно. Стихотворение Бобрик написал в двадцать пять лет, а к моменту моей смерти ему было уже шестьдесят шесть. Тексту полвека, а музыке чуть меньше, ну может лет сорок пять. Да уж… Удивилась бы Ирина Сергеевна, услыхав такие цифры.
— Давайте попробуем «На тёмной стороне планет», добавив глюкофон?
— Попробуем.
Ирина Сергеевна берёт глюкофон, я аккомпанирую ей на гитаре.
На тёмной стороне планет
Ты знаешь это
Есть только отражённый свет
Отсвет отсвета
Обрывы, ямы, дол и лес
Острей и круче
Их освещает только блеск
Звезды падучей.
Там встречи все сопряжены
С известным риском
Там близкие отдалены,
А вечность — близко
Текут бессонные часы
Без зла и страсти
А звёзды навевают сны
О близком счастье.
На цыпочках, чтобы не помешать и не потревожить, приходит их своего купе проводница. Минутку постояла, и шепнув «Я не помешаю» села у противоположного окна, подперев кулаком щёку. Ирина Сергеевна удовлетворённо улыбается: она любит публику, а в последнее время она вкусила прелесть простой реакции неискушённого зрителя, что всей душой отзывается на работу артиста. Для этого, в конце лета она ходила к нам в гости на вечерние «спивания», на скамеечке у ворот. Жаль, что морозы прекратили наши импровизированные концерты, но придёт май, и посиделки возобновятся.
Подтянулись ребята с инструментами, в основном с глюкофонами, и стали потихоньку включаться в репетицию, а проводница с умилением смотрела на них.
— Ну, раз собрались вместе, попробуем исполнить «Дорогу»? — спросила Ирина Сергеевна.
Колени укрыты клетчатым пледом
А веки смежаются сном
И кажется просто горячечным бредом
То, что там, за окном
Когда тебе трудно и не отдохнуть,
Когда забот слишком много
Ты можешь всё бросить —
Отправиться в путь-дорогу!
На этой дороге ветра переменчивы
И постоянны ненастья
Идут по дороге мужчины и женщины
В поисках смутного счастья
Там разум откажет, там сердце соврёт
Там боль не может растрогать
Стоящих хватает и гонит вперёд
Дорога!
Там падают ангелы и сумрак клубится
В тени изломанных крыл
Там молча глядят в костры индуистов
Кресты христианских могил
Там ты, друг мой, резво рванулся вперёд
А мне осталось немного
Но всех упокоит и в пыль перетрёт
Дорога!
— Ирина Сергеевна! — заговорил Кайрат, когда учительница допела — Мне кажется, что Ваше исполнение песни слишком мягкое, лирическое. А тут просто просится жёсткий ритм, более суровое звучание.
— Рок-н-ролл?
— Да! — гордо вздёрнул подбородок Кайрат.
— Ну что же, пробуй. — улыбается Ирина Сергеевна — Должна сказать, ребята, что есть такая особенность, особенно в народной песне, или песне, ставшей народной: на одну и ту же мелодию, сочиняют разные варианты слов, и наоборот, на одни слова — разные варианты мелодий. Будет прекрасно, если ты, Кайрат, напишешь свой вариант. Юрий, ты не возражаешь?
— Я только «за»!
— Вот и прекрасно! Кстати, в истории музыки не редки примеры, когда песня появляется с одной мелодией, а популярной становится с другой. А иногда оба варианта одинаково популярны.
— Что ещё исполним?
— А можно «Сонет»? — по-ученически подняла руку Фая.
— Ты будешь солировать?
— Хорошо, пусть я.
Примяв ногой сырой январский снег
Вспорхнуть, лететь в полуденные страны
И там нырнуть в горячий океан
Хотелось мне. Хотя признаюсь Вам
Рискуя показаться очень странным
Что мне не нужно улетать вовек
Что я нашел и океан, и ветер
Восторг, жизнь, смерть, любовь… Богатства эти
Открылись в звёздной бездне Ваших глаз
Какие песни бы я пел для Вас
Нёс на руках, стихи для Вас слагал
Цветы дарил, служил бы неустанно
О, как я б Ваши руки целовал…
Но… я герой не Вашего романа.
— Очень душевное исполнение. — одобрила Ирина Сергеевна — Осталось подтянуть технику.
Проводница убежала, и вернулась с подносом, на котором стояли стаканы с чаем. В сетке-авоське, висящей на локте, оказались сахар, свежий батон, пачка масла, две пачки печенья и кулёк шоколадных конфет, килограмма на полтора.
— Угощайтесь ребятки! — затараторила проводница — Уж простите меня незадачливую, а когда мой вагон прицепили к этому поезду, я так ругалась! У меня должны быть выходные, а тут опять в рейс! Кто же знал, что мне достанется ехать с вами, такими замечательными артистами!
— Вам понравилось? — спросила Ирина Сергеевна.
— Очень понравилось, душа моя!
— Как вас зовут?
— Татьяна.
— А по отчеству?
— Борисовна. Ой, не надо меня по отчеству!
— Ребята, давайте, исполним для Татьяны Борисовны самую народную песню из нашего репертуара.
И мы грянули «Галину».
Проводница неожиданно прослезилась:
— Ах ты, господи ты боже ж мой! Так это ваша песня? Мне Сашка Протасов переписал на магнитофоне, а там уже и еле слышно! Ирина Сергеевна, душа моя, спасибо Вам за такую жизненную песню! Ну, как же Вам удалось написать такое, а?
— Вы ошибаетесь, Татьяна Борисовна, автор песни не я, а Юрий Бобров, вот он.
— То-то я и посмотрю, парень-то необыкновенный! Ох, Ирина Сергеевна, не утерплю, надо поделиться таким счастьем. Можно я своих подруг приглашу, проводниц, а?
Ирина Сергеевна растерялась, пришлось брать управление на себя.
— Ирина Сергеевна обычно не против, приглашайте на здоровье. Но очень вас прошу: возможно кому-то захочется на радостях спиртного… Так вы уж, Татьяна Борисовна, проследите, чтобы в нашем вагоне ни-ни! Я правильно сказал, Ирина Сергеевна?
— Правильно, Юрий. Спасибо за помощь.
Проводницу как ветром сдуло. Спустя полчаса в наш вагон поодиночке потянулись женщины и мужчины в железнодорожной форме. Последним, вслед за Татьяной Борисовной явился важный сухопарый железнодорожник, с нашивками на рукавах кителя.
— Это наш бригадир поезда, Борис Игнатьевич Коршунов. — представила его наша проводница.
— Интересно, это почему вам распоряжением начальника дороги, выделили целый вагон? Неслыханное дело! — полюбопытствовал бригадир.
— Наш ВИА организован в железнодорожной школе, а поскольку нас пригласила на прослушивание Новосибирская консерватория, то директор обратился за помощью к своему руководству, а оно,
