и воли, а так же давление обстоятельств, в которых никак нельзя было просто течь по течению смогли всё кардинально изменить. Осталось ли после этого в Элине что-то от человека? Пока — да, но эта его часть стремительно таяла, подобно кубику льда в тёплых океанских водах.

— Сегодня мы проведём эксперимент, о котором ты грезил, Марагос. — Слова, брошенные вроде бы в пустоту нашли того, кому предназначались. В этом Элин был уверен так же, как и в том, к чему это вмешательство приведёт. — Надеюсь, оборудование для своих наблюдений ты уже подготовил.

Лишь спустя четверть часа ведущая в помещение дверь распахнулась, и внутрь быстрым шагом вошёл хозяин лабораторного комплекса, к нынешнему моменту почти полностью оказавшимся поглощённым пустотой.

— Ты действительно всё подготовил?

— Как будто от меня нужно так уж много. — Элин открыл глаза, окинув Марагоса мимолётным взглядом. Его слабо интересовало, как тот выглядел, ведь мыслями анимус сейчас был действительно далеко ото всего, не относящегося к пустоте, ему самому и его же дальнейшей судьбе.

— Что ж, с этим я вынужден согласиться. Прямо сейчас?

— Именно. Уже запустил, что хотел? — Ответом Элину стал короткий кивок. — Тогда я начинаю. Первой на очереди будет плоть…

Стоило Элину произнести последнюю фразу, как от его запястья, предварительно обнажённого, отделилась постоянно меняющаяся капля, связанная с основным телом тончайшей нитью, которая, казалось, могла оборваться от малейшего воздействия. Продержав её в подвешенном состоянии несколько секунд, анимус сконцентрировался — и позволил капле приблизиться к самой двери, за которой находилась пустота. Уже совсем иная, нежели два года назад, но не изменившаяся с того момента ни на йоту. Просто сам Элин видел её иначе. Видел… и понимал, что этой частью эксперимента, вероятнее всего, лишь закрепит в Марагосе уверенность в существовании пустоты, в иных обстоятельствах необнаружимой.

Тем не менее, в момент соприкосновения плоти и пустоты Элин Нойр внутренне напрягся, и определённо затаил бы дыхание, если бы его телу в принципе нужно было дышать.

Словно при падении камня в водную гладь, по многомерной поверхности пустоты пошли волны, искажающие её и позволяющие как бы заглянуть за угол каждой её точки. Элин, без страха и с практически полным пониманием процесса вглядывающийся в эту многомерность, улыбнулся: его теории только что подтвердились, что значительно повышало шансы на успех всех последующих действий…

А между тем нить, соединяющая Элина с каплей, начала утолщаться и крепнуть, в то время как основное тело капли уже по ту границу реальности взорвалось десятками тонких и невесомых лент, каждая из которых устремилась в одному перерождённому ведомом направлении. Весь процесс тщательно им контролировался, а улыбка на лице уже-не-человека становилась всё шире. Он смог! Не просто ткнулся наудачу, словно слепой котёнок, а выстроил реально жизнеспособную систему в условиях крайнего дефицита информации!..

— Что за чёрт?..

— Сейчас ты видишь перед собой пустоту. Многомерное, сжатое пространство-время в том виде, в котором его может воспринимать твой разум. — Говорила сейчас малая толика ресурсов сознания Элина, используя, по сути, заранее подготовленные реплики. — Пространство-время, в котором истинно всё существующее. Нет чужеродных элементов — есть лишь выбившиеся из общей картины, из первой, изначальной и единственной проекции. Так было. Сейчас же…

Трудно описать, что именно чувствовал Элин, обрабатывая информацию с лент, прорывающихся сквозь пространство-время. Он ударными темпами формировал в своём сознании многомерную “карту”, чего определённо не удалось бы достичь без предварительной подготовки, главной частью которой стала адаптация и осознание пустоты. Пустоты, которая таковой не являлась вовсе.

— … содержимое некогда единственного сосуда оказалось распределилось по тысячам прочих, а на освободившееся место пришли “иллюзии”. — Впрочем, иллюзиями они были в той же мере, в которой фантомом являлся воздух в стакане, из которого вылили большую часть воды. Не то, что было изначально, но и не пустое место. — А ещё нечто могущественное стремится собрать части целого воедино. И… зовёт.

Больше всего Элина удивил не сам факт того, что в пустоте первым делом он услышал чей-то зов, а то, что тот в себе нёс. Не просто слова, и даже не мыслеобраз, а буквально поток понятной даже смертному информации, которую можно было назвать инструкцией. Путеводная нить, тянущаяся сквозь время и пространство и ведущая прямиком к источнику зова.

Зова, бездумно следовать за которым Элин не решился, пусть и сделал выводы из его содержимого.

— Теперь я уже не уверен в том, что мне ничего не грозит. — Тихо произнёс Марагос, которого прямо сейчас окутали абсолютно все возможные защиты, из-под которых то и дело вырывались анализирующие и сканирующие техники. Один из сильнейших истинных людей пытался понять, что он сейчас видит, как с этим чем-то взаимодействовать и чего в конечном счёте ожидать. Но привычные методы познания едва ли можно было назвать рабочими, так как поставляемые ими данные разнились от раза к разу настолько, что можно было подумать, будто объект сканирования и вовсе не являлся чем-то цельным, если вообще существовал.

Живая и неживая, массивная и бесконечно маленькая, недвижимая и смещающаяся во всех направлениях одновременно, пустота являла собой нечто, человеческим сознанием в принципе нормально не воспринимаемое. И оттого Марагос не мог понять, что и как делал сейчас Элин, разум которого, по мнению будущего Короля Змей, лишь в малой степени отличался от его собственного.

— Пустота не представляет для тебя опасности, если ты об этом. — Перерождëнный позволил себе улыбнуться. Основные поставленные перед собой задачи он выполнил, отыскав путь домой и инициировав процесс перемещения, так что теперь у него появилось время на полноценный разговор. — И ты не исчезнешь после моего отбытия. Я ошибался… Мы ошибались.

Такая досадная, пугающая… и естественная для человека ошибка. Считать, что избранный — это ты, и вся вселенная вращается лишь вокруг тебя…

— Ошибались в чём?!

От Элина в пустоту устремился слабый, но ощутимый поток изумрудной анимы, разбившийся о многомерность — и тут же ею поглощённый. Границы пустоты вздрогнули, а в следующее мгновение схлопнулись в одну точку, совсем не случайно оказавшуюся в центре груди перерождённого. Марагос только и успел, что выплеснуть аниму в попытке остановить всё ещё казавшееся ему опасным нечто… а после осознать, что пустота исчезла вместе с Элином Нойр. Все свидетельства его присутствия в этом мире так же начали растворяться, о чём Марагос, конечно же, пока не догадывался, ведь образцы плоти своего гостя он хранил в месте, способном пережить уничтожение не