Это пение переворачивало все внутри его сознания, убирая из него темное и вынося на свет Божий все лучшее. Еще чуть-чуть, почувствовал Крюков, и он будет не в состоянии выстрелить даже в самого отвратительного ублюдка.

Он не выдержал и вышел на улицу. Посмотрел на милые сердцу морды сограждан, послушал их лай, втянул носом привычный запах испражнений организма большого города. И ему полегчало.

Когда он вернулся в церковь, служба уже закончилась. Ирина разговаривала со священником. Тем самым, что выступал по телевизору в дискуссии по проблеме двухтысячного года.

— Мы хотим заочно отпеть мою подругу, отче, — сказала она.

— Сказать вам, что я думаю о заочном отпевании? — спросил священник.

— Не стоит, мы и сами догадываемся. Что-то вроде коллективной исповеди. Вы знаете, отче, она покончила жизнь самоубийством. Некоторые считают этот грех смертным.

— Самоубийство есть следствие смертного греха — уныния, — пояснил отец Николай. — Но тот, кто смеет осуждать за это, сам впадает в другой смертный грех — гордыню. Судить — прерогатива Господа. Я не вижу причин отказать вам.

— Но это может не понравиться вашему начальству, — вставил реплику Крюков.

— Я служу не начальству, но Богу, — ответил священник.

— Странно, что вас еще терпят. Впрочем, у меня похожая ситуация.

Сколько это будет стоить? — поинтересовался Крюков.

— У меня не магазин по продаже таинств, прейскуранта нет. Вон стоит банка для пожертвований. Положите сколько сможете. К сожалению по причине моей строптивости наш храм финансируют по остаточному принципу. Не подумайте, что я жалуюсь. И спонсоры у нас есть, только специфические. Слишком часто их отпевать приходится.

— А я и не подумал, — Крюков переглянулся с Ириной и опустил в банку пятьсот долларов. Потом подумал и добавил сто рублей от себя.

На улице он едва не прослезился от сознания собственной праведности, но вовремя вспомнил, что праведник не может манкировать служебными обязанностями. А он так и не провел оперативную установку по адресу, откуда кто-то звонил прошлой ночью на квартиру наркоторговца.

Крюков развернул бумажку с адресом:

"Дом тринадцать, квартира шестьсот шестьдесят шесть. Это называется ирония судьбы", — подумал он и не поленился трижды плюнуть через левое плечо.

* * *

Риф по-хозяйски расположился в кресле Касьяна в его особняке.

Вместе с усадьбой он унаследовал и наркобизнес покойного авторитета.

И до сих пор прав на касьяновское наследство у него никто не оспаривал.

В дверь сунулась лохматая яйцеобразная голова одного из ипсилоновских гениев-программистов. Вчера Риф дал ему задание вычислить канал утечки денег с касьяновских счетов.

— Есть, шеф, я его засек! Снял тридцать штук. У нас пока недостача не замечена. Но даже если это не наши бабки, то дело еще хуже — нас подставляют. Тот, у кого их увели, обязательно будет их искать и придет за ними к нам.

— Вора вычислили? — спросил Риф.

— Да, вот его адрес. Это в районе Годуново. Я рядом живу, это место хорошо знаю. Такой дом с красными балконами. Дом тринадцать квартира шестьсот шестьдесят шесть.

— Как ты сказал? — Риф встревожился не на шутку. — Ладно, все равно молодец. Получи почетную грамоту, — Риф отсчитал несколько стодолларовых купюр.

Когда дверь за лохматым гением закрылась, Риф встал и нервно прошелся по комнате. Дело принимало очень неприятный оборот. Внезапно он остановился Его взгляд замер на лежавшем на столе огромном ноже, украшенном мощной пилой по обуху клинка.

"Неужели придется лезть в эту грязь самому"? — с неудовольствием подумал он.

* * *

Участковый инспектор Мурашов вошел в десятый подъезд тринадцатого дома и спустился в подвал. Металлическая дверь была закрыта на большой амбарный замок. Женщина из домоуправления осталась стоять на верхней ступеньке.

— Что там? — грозно спросил Мурашов.

— Откуда я знаю? — сотрудница домоуправления замахала руками. — Ну тебя, Петрович. Я что теперь, за каждого арендатора должна отчитываться? Склад там. От магазина запчастей.

— Проверить бы надо, — неуверенно проговорил Мурашов.

— Как ты проверишь? Соображаешь, что ты говоришь? Ну сиди и жди здесь, когда хозяин придет. Может он неделю не появится.

— А если открыть и посмотреть? — настаивал Мурашов.

— С ума сошел? Под суд захотел? У меня ключа нет. Давай, ломай замок.

— Но я же должен проверить! — Мурашов давно не попадал в такую идиотскую ситуацию. Он и сам не понимал, чего от него хочет начальство.

— Тебе велели проверить бесхозные подвалы и чердаки, — втолковывала ему дама из домоуправления. — А здесь все в порядке. Хозяин имеется.

Не будет же он свой собственный склад взрывать.

— А что я в рапорте укажу?

— То и укажешь, что бесхозных помещений на твоем участке нет. Все при деле. Никаких бомжей и наркоманов, — женщина тяжело вздохнула. Петрович, скажи честно, это точно бомбы ищут? А то, может, опять налоговая под нас копает на предмет — кто за аренду сколько получает? Так у меня все честно, я же всегда вовремя плачу. Ты меня знаешь.

— А, катитесь вы все, — Мурашов без особого энтузиазма подергал замок и двинулся на выход. — Ладно Зинаида, возвращайся в свой ЖЭК. А мне еще тут квартиру на тринадцатом проверить нужно.

* * *

В квартире на тринадцатом этаже кипели страсти.

— Не тяни! Иди обналичивай бабки! — наседал на Антона Бонза. — Я свое дело сделал!

Антон наконец докурил травку, неохотно поднялся и стал обуваться.

— Слушай, а что стесняться? — вдруг замер он с одним ботинком в руках. — Чего мелочиться по дичке на рыло, если все равно не найдут?

Давай по полтинничку снимем!

— Нельзя, — покрутил головой Бонза. — Те крутые ребята, через чью фирму я бабки прогнал, не должны ничего заподозрить. Тридцать штук баксов — это мелочь, они на нее и внимания не обратят, если это не из их кармана утекло. Проверено. А если у них мимо носа полторы "кати"

проедут, точно заинтересуются, вычислят и хвост прищемят. А уж тогда придут сюда и горло перережут.

Бонза за компьютером не заметил, что Антон ушел и продолжал свои пространные разъяснения:

— Если бы не этот отдельный, но неприятный недостаток, я бы уже на мерсе раскатывал. Но — никак нельзя. Заметят, вычислют, придут и попишут, причем так, что ты и сам не заметишь. Вот так ты сидишь, ничего не подозреваешь, а дверь распахивается и врывается…

Дверь резко распахнулась и в комнату ворвался взъерошенный сосед Бонзы, с которым тот делил снимаемую площадь, питерский хакер Питер.

— Где Антон? — с порога спросил он.

— Только что тут был, — отозвался Бонза. — Видно только что свалил.

Странно, что ты его не встретил.

— Сам ушел, а тачку оставил?

— А он недалеко. Тут рядом, за углом. Бабки пошел обналичивать.

— Какие