– Го-о-о-ол!

«Что ж, вечер перестает быть томным», – с победной улыбкой подумал я и хотел скинуть вызов.

– Нужно сегодня. Это его условие, – вдруг сказал Перов. – Расписку я грамотно составил. Нужна только ваша подпись.

– Пф-ф, сегодня так сегодня! – рассмеялся я и выпил до дна виски. – Вези сюда эту расписку. Сейчас тебе Славик скинет адрес.

* * *

Утро следующего дня

– Ох, как мне хреново-то, а… – простонал я, с трудом развернув голову на подушке.

Люба уже не спит. Недобро смотрит на меня и мотает головой.

– М-да… – протянула она. – Надеюсь, чувствуешь ты себя лучше, чем выглядишь.

– А как я дома-то оказался? Ни черта не помню.

– Перов тебя привез, – гаркнула Люба. – Видел бы ты себя вчера: на четырех костях полз от лифта!

– Ну ладно тебе, солнце, – чмокнул ее в плечо. – Ты лучше кофейку мне сделай, а то голова раскалывается.

– Тебе там менеджеры телефон обрывают. Позвони, вдруг что-то срочное, – сказала она и, подав мне мобильник, вышла из комнаты.

«Восемь пропущенных. И это в выходной день…» – вздохнул я и набрал номер старшего менеджера.

– Герман Андреевич, простите за беспокойство, но вас уже целый час ждут в вашем кабинете.

– Кто ждет? – нахмурился я. – Скажи, что у меня сегодня выходной. Пусть приходят в понедельник!

– Девушка сообщила, что у вас назначена встреча. Кажется, она из налоговой.

«Ох ты ж блин! – схватился я за голову. – Совсем забыл. Черт! Надо ехать. С этими инспекторами шутки плохи».

– Скажи, что буду через полчаса, – бросил я в трубку и, соскочив с кровати, чуть не упал на нее обратно: в висках пульсирует так, что аж в глазах потемнело.

Я, конечно, опоздал. Мне нужно было принять душ и привести себя в человеческий вид. Поэтому приехал не через полчаса, а через час.

– Она еще тут? – шепнул я секретарю и крадучись прошел по приемной.

– Да, – тихо ответила Ирина. – Я только что сделала ей кофе.

Набрал полную грудь воздуха, резко выдохнул и вошел в кабинет.

Дама в строгом черном костюме сидит в Любином кресле, положив ногу на ногу. На столе – чашка с кофе, к которому она, видимо, так и не притронулась.

Услышав, что я вошел, она выпрямилась, тряхнула темными волосами.

Я включил обаяние. Уж чего-чего, а этого у меня не отнимешь – так умею общаться со слабым полом, что любая инспекторша растечется лужицей.

– Прошу простить за опоздание, – улыбнулся я, идя к своему месту. – Суббота, а пробки просто сумасшедшие, – и из моего рта вылетел идиотский смешок.

Поставил на стол портфель, приветственно посмотрел на нее и… на секунду потеряв равновесие, медленно осел в свое кресло.

Перед глазами все поплыло, сердце заколотилось у горла.

«Привидится же такое», – моргнул я.

– Ну, здравствуй, Гера! – улыбнулась она и, глядя на меня в упор, постучала по столу длинными красными ногтями.

Глава 29. Сдавайся, Степанов!

Поля

– Смотрю, не рад? – Я сняла парик, тряхнула волосами, и на мои плечи упали белые локоны.

Испуганные глаза Степанова прикованы к моему лицу. Сам белый, как бумага. Смотрит на меня как на призрак и беззвучно шевелит сухими губами.

«Дышит хоть? – Я заметила, что его грудь даже не поднимается. – Замер. Наверное, наивно надеется, что я сейчас растворюсь в воздухе».

Он вытянул руку, словно хотел дотронуться до моего лица, но что-то его остановило, и рука медленно легла на стол.

– Я же… я… сам лично похоронил тебя, – сказал он не столько мне, сколько себе.

Я усмехнулась, пристально глядя в его бесстыжие глаза.

– Мы, жены, такие: способны не только обстирать и накормить, но еще и внезапно воскреснуть.

Глядя на него понимаю: внутри меня ничего не осталось. Вся любовь, все мои чувства к нему сгорели дотла вместе с рыбацким домом моего отца. Я столько всего пережила за эти два месяца, что даже врагу не пожелаешь. Теперь во мне бьется только одно желание: засадить его за решетку.

– Может, обнимешь любимую жену? Давно не виделись все же, – мой тон звучит холодно и спокойно. Голова гордо поднята.

Герман громко сглотнул, я подмечаю его секундную растерянность, и его губы болезненно поджимаются.

– Поля, Полечка моя, – прошептал он сдавленным голосом и встал с кресла. – Я же чуть следом за тобой на тот свет не отправился. Места себе не находил, с ума сходил от горя. Почему ты не пришла раньше? – Он обвинительно уставился на меня. – Где ты была все это время? Почему не сказала, что жива? Почему, Полина? Это что, какая-то игра?

Для убедительности схватился за край стола, другую руку приложил к сердцу и, покривив лицо, сделал болезненный вдох.

– Ты меня за идиотку держишь?

– Не понимаю о чем ты, – прохрипел Гера.

– Слышал легенду про жадную овцу, которая сама себя съела?

– Н-нет… – замотал он головой.

– Почитай на досуге. К тому же скоро у тебя будет о-очень много свободного времени.

Герман непонимающе уставился на меня и сбивчиво заговорил:

– Родная моя, я так виноват перед тобой, что не смог вытащить тебя из огня. Я пытался, я…

– Вот только давай без спектаклей, ладно? – отмахнулась я. – Мы же оба знаем, что этот поджог устроил ты.

– Я? – округлил он глаза. – Что ты такое говоришь? Зачем мне устраивать поджог? Зачем убивать любимую жену? Полечка, милая, ты в своем уме?

– Затем, чтобы стать наследником моего имущества, – решительно заявила я.

– Что ты там себе напридумывала, милая? Ну это же полная чушь… – Он растерянно развел руками.

– Серьезно? – Я открыла сумочку и достала копию документа. – А вчера прокурору ты говорил иначе.

И подала ему бумагу.

– Какому еще прокурору? – Он взял у меня бумагу, быстро пробежался по строкам.

– Это еще что за бред?

– Твои признательные показания, – отпив кофе, поведала я. – Ты там в деталях рассказал, как устроил поджог, как…

– Я это не писал! – крикнул он на весь кабинет.

– Ну, естественно. – Я поставила чашку на блюдце и подняла на него взгляд. – Мы живем в двадцать первом веке, поэтому прокурор все напечатал с твоих слов.