Интерсити-экспресс Мюнхен – Эрфурт шел почти без остановок. Отто ехал в вагоне первого класса, людей было немного, и он один занимал сиденье, предусмотренное для двоих. Поэтому на соседнем месте покоился черный кожаный портфель коммерческого директора, который он всюду таскал с собой. Портфель был объемистым, в него можно было с легкостью запихнуть даже незатейливый завтрак. Отто не любил пищу, которую предлагали в ресторане поезда. Он открыл портфель и обнаружил, что впопыхах не положил в него заранее приготовленную дома еду. Вот она – прострация! Отто расстроился совсем. Все же день начинается отвратительно.

В передней части вагона возник кельнер из борт-бистро, катящий по проходу между двумя рядами сидений тележку. Пожалуй, можно выпить кофе. Он дождался, когда кельнер подвезет к нему тележку, и попросил кофе.

– Сливки, сахар? – коротко спросил кельнер.

– И то и другое, – ответил коммерческий директор, проигнорировав всю остальную снедь.

После выпитого кофе он почувствовал себя бодрее, хотя есть по-прежнему хотелось. Придется на вокзале в Эрфурте зайти в какой-нибудь ресторан. Он не рассчитывал, что в квартире сестры его ждет угощение. За окном вагона замелькали первые строения Эрфурта.

На Вилли-Бранд-Плац, где располагался главный вокзал Эрфурта, Отто зашел в первый попавшийся ресторанчик, находящийся в здании вокзала. Там он пообедал. Потом взял такси и назвал водителю адрес. Сидя в такси, Отто Фукс мечтал о том, чтобы сестра оказалась дома одна. Ему очень не хотелось прямо с порога сцепиться с племянниками. Он надеялся прижать Эльзу и быстро выяснить, в какой степени его родственники имеют отношение к убийству Вальтера Обермана. Такси продолжало петлять по улицам столицы Тюрингии. Наконец водитель объявил:

– Вот, господин, Эльбештрассе и нужный вам дом.

Когда такси отъехало, Отто окинул строение взглядом. Дом был из разряда дешевых, не отличался архитектурными излишествами, и сразу было ясно, что снимают здесь жилье люди ограниченного достатка. Правда, дом не был обшарпанным, штукатурка нигде не отваливалась, да и весь он был окрашен еще свежей краской, что говорило об ответственности фирмы-владельца.

Отто подошел к ближайшему подъезду и принялся вчитываться в фамилии на бирках. Довольно быстро он отыскал фамилию Зибер, отметил про себя, что сестра по-прежнему носит фамилию мужа, и нажал кнопку звонка. По домофону никто не ответил. Он подождал и нажал еще раз. Снова тишина. «Неужели никого нет дома?» – подумал Отто и уже начал соображать, что ему делать дальше, как вдруг домофон заскрипел мужским голосом:

– Кто там?

– Меня зовут Отто Фукс. Здесь проживает Эльза Зибер? Я ее брат.

Некоторое время кто-то в квартире, видимо, размышлял, что ответить. Потом из динамика домофона снова проскрипел голос:

– Здесь, но ее сейчас нет.

– Вы могли бы меня впустить? Я подожду, пока она вернется.

– Вы меня извините, но я вас не знаю. Подождите у двери, она вот-вот вернется, и тогда вы войдете вместе.

Домофон замолчал. Отто закурил. Прохаживаясь, посматривал по сторонам. Снова подошел к подъезду.

– Отто? – раздался откуда-то сбоку и сзади голос.

Это, безусловно, был голос Эльзы. Он обернулся и увидел перед собой старуху с одутловатым лицом. Рот был слегка приоткрыт, демонстрируя отсутствие пары передних зубов.

– Не узнаешь? – Голос был тем же.

И тут до него дошло, что перед ним Эльза. Они давно не виделись. Годы и образ жизни до неузнаваемости изменили сестру. А ведь она была на два года моложе его. Отто неотрывно смотрел на сестру, все же узнавая на бесформенном лице знакомые черты. Эльза, родная кровь. Он вдруг подумал, что стоящая перед ним старуха – это все, что связывает его с прошлым – отцом, матерью, давно покинувшими этот мир, даже отчимом, также давно умершим. Острая душевная боль пронзила все его существо. Он приблизился.

– Эльза!

Она слегка прижалась к нему и заплакала. Отто стал успокаивать ее.

– Ты не позвонил…

Он только развел руками. Сестра немного отошла от брата и настороженно посмотрела на него исподлобья. Взгляд ее опухших глаз скользил по его холеному лицу, по добротной одежде, модным ботинкам. Он попытался поймать этот взгляд, и тогда глаза ее забегали, словно она догадывалась об истинной цели его визита. Она снова приблизилась.

– Просто красавчик…

Отто вздохнул. Потом спросил:

– Может быть, поговорим, Эльза, в твоей квартире?

Она стушевалась, глаза забегали.

– Я не одна.

– Я уже знаю. Это твой новый муж?

– Нет. Просто так…

– Сожитель?

– Нет. Мы просто вместе проводим время. – Она не сказала, что это времяпрепровождение сводится к совместному пьянству. Но Отто все понял.

– На что вы пьете, Эльза? На что ты живешь?

Припертая к стенке, она пролепетала:

– Юрген имеет небольшую пенсию. Я получаю пособие по безработице.

– Замечательно. Я не намерен больше вмешиваться в твою жизнь. У меня к тебе важный разговор. Но я хотел бы, чтобы твой дружок исчез хотя бы на время нашей беседы.

Она покорно кивнула. Достала из кармана ключ и подошла к двери. Отпирая дверь, сделала неловкое движение, и пластиковый пакет, который она все это время держала в руке, качнувшись, звонко стукнулся о металлическую ручку двери. В нем, безусловно, была большая бутылка вина. Отто промолчал. Эльза пропустила его вперед. Лифт поднял их на последний этаж.

Юрген открыл дверь. Он был бедно, но аккуратно одет, однако небрит, а на лице явные следы злоупотребления алкоголем. Мужчина был, пожалуй, намного старше Эльзы. Сестра Отто сказала:

– Юрген, это мой брат Отто, – при этом она выразительно глянула на Юргена, и тот все понял.

– Эльза, я зайду, пожалуй, позже, – с этими словами он выскользнул за дверь.

Она растерянно посмотрела по сторонам, потом сказала:

– Присаживайся, Отто. Правда, мне нечем тебя угостить…

– Я обедал на вокзале.

– У тебя нет машины?

Он ухмыльнулся, понимая логику нищего человека по отношению к человеку, живущему в достатке. В эту логику не укладывалось, что богатый человек может себе позволить прокатиться иной раз и на поезде.

– Я приехал на поезде, – ответил он. Чтобы не тянуть кота за хвост, Отто сразу перешел к главному: – А где твои сыновья, мои племянники?

Ее глаза снова забегали. Эльза, естественно, не помнила, что она говорила ему раньше по поводу сыновей. В душе ее желание соврать боролось с желанием сказать правду. Потом она смекнула, что его приезд не случаен, что он так или иначе что-то знает о ее детях и будет более рациональным сказать правду. Она присела на краешек стула и, не глядя брату в глаза, сказала: