Шрифт:
Закладка:
С этими словами Робин ни с того ни с сего поправил Хаджару одеяло и вышел в горницу, осторожно закрыв за собой скрипучую дверь.
Хаджар остался один.
Он лежал и смотрел за окно.
По небу плыли облака.
Они больше не действовали ему на нервы. На сердце больше не лежал тяжелый камень.
Хаджар легко дышал полной грудью. Впервые за долгое время он почувствовал себя живым.
Спустя две минуты Хаджар поднялся с кровати.
Он упал, но, сцепив зубы, держась за стену, встал на дрожащие ноги. Они его почти не слушались. Все силы уходили на то, чтобы стоять более-менее прямо.
Хаджар кое-как дошел до двери и открыл ее.
— Робин! — крикнул он в спину вышедшему на улицу старцу. — А есть у вас две деревянные палки? А то я уже все бока себе здесь отлежал! Да и, может, помочь чем надо? А то я задаром не привык на постелях чужих лежать.
Старик обернулся и… тепло улыбнулся. Кажется, он был доволен.
Глава 23
На крытом мосту, соединявшем две высокие башни во дворце, находились двое. Одна в золотом платье, развевающемся на ветру, сидела на бортике. Ее волосы того же цвета, что и полуденное солнце, слегка качались, а на прекрасном лице отразилась не портившая его тоска.
Рядом стоял высокий юноша. Его черные волосы лежали на плечах. Запястья скрепляли тяжелые браслеты, а синие, дорогие одежды говорили о высоком статусе человека.
— Я уже говорил тебе, Элейн, — это решение отца.
— Но мы ведь можем его попросить, — не сдавалась принцесса.
— Попросить отца?! — хмыкнул Эрен — сын Примуса. Именно им оказался этот статный юноша. — Чтобы он в очередной раз прочел мне лекцию о том, каким я должен быть.
— Но отправлять тебя в армию…
— А куда еще? Не к ученым же. Он их терпеть не может. Считает бесхребетными червями.
Они смотрели на раскинувшийся под ними сад. Там, в лучах солнца, около озера стояло безымянное надгробие. Оно им никогда не нравилось, но король запрещал сносить булыжник.
— Все будет в порядке, Элейн. — Эрен подошел к любимой сестре и крепко ее обнял. — Вот увидишь, ты оглянуться не успеешь, как я уже вернусь. Весь в шрамах и наградах.
— Все служанки будут твои, — грустно улыбнулась принцесса, целуя брата в щеку.
— А ты, глядишь, тоже найдешь себе жениха.
— Даже не смей!
Эрен засмеялся и отпустил сестру.
— Это ненормально, что ты в твоем возрасте даже не помолвлена.
— Нормально, — фыркнула Элейн. — Никто из этих слабаков меня не интересует.
— Тогда, может, мне по возвращении привести к тебе какого-нибудь генерала?
— Который притащит с собой ворох шлюх и наложниц. Нет уж. Избавь меня от такого удовольствия.
— Привереда.
— Дурак.
— Златовласка.
— Коротышка.
Они еще некоторое время шутливо перебранивались, пока не замолчали. Их лица обдувал восточный ветер.
Элейн, заправив выбившуюся прядь, слегка прикрыла глаза. С уходом ее брата во дворце станет еще более одиноко. Все, что ей останется — продолжать вглядываться в свои сны. В них она видела одинокую фигуру.
Та стояла на холме, обнажив меч и бесстрашно встречая перед собой тысячи свирепых воинов.
И все же фигура была так же спокойна, как и скалы перед ней. Простые одежды качал ветер, пояс из веревки придерживал бутыль для воды, а в качестве сапог — намотанные на ноги тряпки.
И несмотря на всю эту простоту, фигура была величественной.
Такой же, как и скалы перед ней…
Элейн отчего-то чувствовала родственную связь с этой фигурой. Почему-то она ждала ее прихода и с каждым днем чувствовала, как та приближается.
Принцесса надеялась, что ее желание сбудется и за ней придет ее суженый. Тот, кто предначертан ей самими небесами. Она порой даже слышала в ветре обрывки его имени.
И сейчас, если прислушаться, она различала:
— Х…жар.
* * *
— Положи-ка еще камень, — попросил Хаджар девушку с удивительно яркими черными волосами. Цвета вороньего крыла или безлунной ночи.
— А тебе не много, Бычок? — засмеялась Лида.
Она, используя сооруженный Хаджаром настил, легко притащила ему на спину еще одну плиту.
Хаджар крякнул, сморгнул с ресниц пот и продолжил отжиматься. Последнюю неделю он провел в деревне. Еще больше шокируя народ своим телом и скоростью восстановления.
Всего за неделю он смог заново научиться пользоваться ногами. При помощи длительных медитаций он прошел по пути развития за этот краткий срок дальше, чем за пять лет во дворце.
Многочасовые упражнения отзывались в его теле так, будто оно только и жаждало нечеловеческих нагрузок.
Теперь Хаджар, держа на спине шесть плит по двадцать килограмм и Лиду (та весила вряд ли больше, чем две плиты), отжимался уже третью сотню раз.
[Сообщение пользователю: Сила+0,01. Телосложение+0,007]
Очередное сообщение нейросети лишь добавило мотивации Хаджару.
— Смотрите, опять Бычок качает Лиду, — смеялись девушки, идущие мыть белье на ручье.
Местные называли Хаджара Бычком вовсе не из-за его физических качеств. Были здесь богатыри и похлеще него. Такие, что могли булыжник в кулаке сжать и в труху размесить. Хаджар лично видел, как таким образом Робин детей веселил.
А прозвище Хаджар получил за его… ничегонеделание. Нет, к нему пока относились как к болезному и потому не сильно косили взглядом, когда все работали в поле, занимались ремеслом или прочими деревенскими делами.
Бывший принц и сам понимал, что не дело только собой заниматься. Все же он был обязан местным. Исходя из этих мыслей, он отправился на местные рисовые поля.
Для начала. Хаджар до этого понятия не имел, что рис высаживают в воде. Ровными рядами. Не разгибая спины. Именно поэтому принц умудрился напортачить даже там, где напортачить было в принципе невозможно.
Крестьяне поблагодарили за рвение и едва ли не взашей выпроводили с полей.
Когда же Хаджар пытался помочь гончарам… ну, об этом вообще лучше не вспоминать.
Так что принцу, дав заниматься своим восстановлением, дали не самое обидное прозвище и больше не трогали.
— Еще… камень, — пропыхтел Хаджар, переходя на следующую сотню.
— Как скажешь, Бычок, — хохотнула Лида и, словно специально, слезла с него рывком.
