появляется ямочка. Затем она поднимает взгляд на меня, и ее улыбка слабеет. Она выглядит неуверенной и немного раздраженной. Ее взгляд говорит: «Зачем ты вообще что‐то мне даришь, и вдруг это что‐то ужасное?».

Она медленно поднимает розовый пакет и удивленно поднимает брови от того, какой он тяжелый. Девушка пристально смотрит на меня, осторожно разворачивая оберточную бумагу, словно из пакета вот‐вот выскочит змея и укусит ее. Наконец открыв подарок и осмотрев его, Энди тут же начинает смеяться и показывает его остальным. В ее руках такая же хоккейная майка, на всю спину которой написано «Андерсон». Я скорее умру, чем увижу эту девушку в футболке с чужим именем.

Да, эта кофта тоже подписана всей командой, но на этом коллективный вклад кончается.

Она улыбается мне с облегчением, затем достает из пакета еще одну вещь вместе с вложенной туда запиской.

– Да ты издеваешься. – Энди запрокидывает голову назад, заливаясь смехом. Немного успокоившись, она демонстративно достает желтую книгу, чтобы всем было видно.

– Хоккей для чайников?

Том смотрит на нас, переводя взгляд то на меня, то на нее.

– Полагаю, это какая‐то локальная шутка?

Схватив толстенную книгу обеими руками, Энди в шутку бьет меня ей по плечу. Тихо посмеиваясь, я инстинктивно поднимаю руки, чтобы защититься, и хватаю книгу, накрыв ее ладони своими. Прикосновение кожи к коже пробуждает что‐то в нас обоих, и мы сталкиваемся взглядами.

Где‐то я слышал, что когда люди друг другу нравятся, между ними пробегает искра. Но сам я никогда до этого подобное не испытывал. Мне кажется, я провел всю свою жизнь в темноте, пока Энди не ворвалась в мою жизнь и не осветила весь мой мир.

После мимолетного взгляда мне в глаза, девушка убирает руки и одним плавным движением отступает от меня. Затем она выдавливает из себя смешок и тянется за запиской, которая успела упасть на пол.

Она за секунду пробегается глазами по тексту, а затем читает его вслух:

– Энди, тебе, очевидно, нужно подточить свои знания о хоккее. Сделай одолжение всем и, пожалуйста, почитай эту книгу на досуге. Здесь есть целая глава об Уэйне Гретцки. С уважением, Брюс, Колби и Форд Ремингтон (он же нынешний капитан команды «Вашингтон Иглз»).

Энди выставляет бедро и опирается на него рукой. Это ее фирменная поза.

– Я вас ненавижу, ребят, – говорит она мне, хотя в ее тоне слышатся веселые нотки.

– Мне кажется, ты хотела сказать «спасибо»? – поддразниваю ее я.

– Ммм. Спасибо тебе, здоровяк.

Голос Тома вырывает меня из диалога с Энди:

– Ноа, иди‐ка сюда и садись рядышком. Я расскажу все, что захочешь о команде.

– Супер, – говорит Ноа, подбегая к Тому и садясь рядом с ним. Они начинают оживленно болтать, и Том рассказывает ему про разные особенности ледового комплекса.

Я перевожу взгляд на Энди и замечаю, что она смотрит на два свободных стула. Я указываю ей на них, предлагая ей сесть рядом с братом. Мне остается крайний стул – единственное свободное место. Прямо рядом с ней. Прежде чем сесть, я пододвигаю стул немного ближе к ней. Даже если Энди заметила это, она решила ничего не говорить.

Я кладу ее новенькую книжку на стол прямо перед ней и слышу, что мне приходит уведомление. Должно быть, ребята хотят узнать, понравился ли ей подарок. Я достаю телефон из кармана и смотрю на экран.

ТОМ ПАРКЕР

МИТЧ

ТОМ ПАРКЕР

Глава 20

Энди

Хоккей для чайников. Эти умники меня уделали. Я поджимаю губы, стараясь сдержать улыбку при виде смешного и немного оскорбительного подарка. Еще и футболка с фамилией Митча на спине? Почему этот подарок кажется мне таким… сокровенным?

Интересно, носить футболку с именем парня – это примерно то же самое, что носить его куртку или кольцо? Но нас с Митчем едва ли можно назвать друзьями. Так ведь?

А еще мне кажется, что он сегодня пахнет как‐то иначе, не так, как обычно, совсем не похоже на горный водопад. Скорее, он пахнет чем‐то фруктовым, с едва уловимым ароматом жвачки.

Митч прерывает мои размышления, наклоняясь поближе ко мне. Его губы оказываются совсем рядом с моим ухом, и он спрашивает:

– Как там дела с залом?

Я не думаю, что он пытается флиртовать, просто на арене слишком шумно, и если бы он не сказал это прямо мне в ухо, я бы его не услышала.

Но мое тело все равно реагирует на шепот, посылая дрожь по спине. Здесь совсем не холодно, так что обвинить во всем лед в этот раз не получится. Я пользуюсь его близостью и пытаюсь незаметно принюхаться.

Да, Митч определенно пахнет жвачкой.

– Отлично! – отвечаю я, слегка отстраняясь, чтобы увеличить дистанцию между нами. – Я даже подключила туда колонки, чтобы слушать аудиокниги.

Его брови приподнимаются, а щеки заметно краснеют. Затем Митч слегка встряхивает головой, словно пытаясь отогнать какие‐то мысли. В ответ на мои слова он хмыкает.

Что все это значит?

Прежде чем я успеваю что‐либо сказать, кто‐то начинает объявлять команду соперника по громкоговорителям. Несколько человек хлопают в ладоши и вежливо их подбадривают, но самый шум начинается лишь тогда, когда громко объявляют «Иглз». Из динамиков гремит классическая рок-музыка, а из аппаратов, подвешенных под потолком, на лед опускается красный дым. Я смотрю на Ноа, и по его лицу видно, что он наслаждается моментом.

Заметив мой взгляд, брат улыбается мне и говорит:

– Это просто безумно круто!

Я киваю, соглашаясь с ним. Может, я и не фанат хоккея, но нельзя отрицать: они знают, как устроить хорошее шоу.

Диктор называет имена нескольких игроков, которых я не знаю, и толпа сходит с ума. Я не узнаю никого из них, пока на лед не выезжает вратарь, который машет рукой и улыбается. Это Брюс. Я громко приветствую его и хлопаю в ладоши, хотя он не видит меня и не слышит.

Следующим выходит Колби, и болельщицы просто сходят с ума. По трибунам проносится свист и улюлюканье. Он с удовольствием катается по залу и посылает всем воздыхательницам воздушные поцелуи. Я качаю головой и смотрю на Митча, который наблюдает за мной, а не за своими товарищами по команде.

Наверное, просто хотел посмотреть, как я отреагирую на свой первый матч НХЛ, не более того. Я быстро отвожу взгляд.

Следом на лед выходит Уэстон Кершоу. Судя