из сумочки красивый костяной гребешок и стала старательно, сверкая улыбкой, расчесывать спутавшиеся роскошные волосы. Сказала:

— Да, это было чудесно! У меня нет зеркальца... Я не очень страшная?

— Ты обворожительная, — хрипловато сказал Тарик.

— Это я-то, дикарка из гаральянских лесов? Ты, наверное, стольким девочкам это говорил...

— Тебе первой, — ответил он вовсе уж хрипло.

И не кривил душой: не раз говорил девчонкам всякие приятные словечки, но ни одну не называл еще обворожительной, а вот Тами именно такая.

— Ну ладно, поверю... — звонко рассмеялась она, глянула лукаво. — Чего доброго, ты и вирши декламировать начнешь...

— Тебе уже, наверное, декламировали вирши? — поинтересовался Тарик.

— Ну, нечасто, но бывало...

— Куда теперь пойдем? Тут еще много интересного...

— Никуда оно не убежит, — решительно сказала Тами. — Хочу увидеть мост Птицы Инотали.

— Пойдем, — сказал Тарик, и душу снова захлестнули волной яростные надежды.

ю

12

Глава 6

ПЕРЬЯ ИЗ КРЫЛА ПТИЦЫ ИНОТАЛИ

Сейчас, во второй половине дня, на городских улицах уже не

было такого потока людей, всадников и экипажей, ехавших и шагавших в одну сторону — к ярмарке. Но все равно, в противоположность обычной уличной сумятице, людей было гораздо больше — правда, не настолько, чтобы через них протискиваться. Так что Тарику и Тами шагалось довольно вольно, временами они смешливо переглядывались, сами толком не понимая зачем. Что до Тарика, ему просто было хорошо — ясное небо над головой, повсюду чисто вымытые по случаю праздника окна домов, празднично одетые люди, передававшие друг другу приподнятое настроение, а рядом с ним шагала очаровательная девчонка, на которую многие помоложе (и не одни молодые) заглядывались, с которой связаны восхитительные надежды. О чем думает Тами и что чувствует, он не знал (не родился еще среди обычных людей кудесник, способный проникать в девичьи мысли и побуждения), но одно можно сказать уверенно: она весела и беззаботна.

Приятно было, что на нее засматривались. И даже... Тарик едва сдержал смех: ехавший навстречу всадник в гвардейском мундире (значит, дворянин, как всякий гвардейский офицер), вдруг дернул поводья, так что конь сбился с шага, уставился на Тами тем взглядом, что у простолюдинов без церемоний звался обалделым, — да так и остался на месте, провожая их глазами. Тарик весело подумал: вот так, словно солнечный удар, действуют, получается, сиреневые гаральянские глазищи — а ведь офицер, как все гвардейцы, наверняка завзятый волокита, привыкший покорять женские сердца лихо и во множестве, и все равно она шагает рядом со мной, а не с кем другим...

Потом и того почище: гвардеец с решительным видом повернул коня и поехал на некотором расстоянии за ними, не отрывая глаз от Тами, как будто Птица Инотали и впрямь уронила с небес невидимое перо. Глаза у него оторопелые...

Не сдержавшись, Тарик фыркнул.

— Что такое? — весело спросила Тами.

— А вон... — сказал Тарик. — Оглянись. Тот бравый гвардеец ехал нам навстречу, а увидев тебя, сбился с аллюра, потащился следом, пялится на тебя неотрывно...

— Ну, так уж и на меня... — Тами бросила быстрый взгляд через плечо, хмыкнула.

— Не на меня же, — сказал Тарик. — Точно тебе говорю: увидел тебя и оторопел... Вон, таращится...

— Подумаешь! — Тами извечным девичьим жестом задрала подбородок. — Почудилось тебе, не такая уж я сказочная принцесса, чтобы всадники, меня завидев, падали с седел... — Тарику показалось, что на ее очаровательное личико набежала тень, но это тут же прошло. — И не такая я самоуверенная, чтобы думать, будто я самая красивая на свете...

Тарик еще раз искоса глянул через плечо — гвардеец поворотил каракового коня и поехал в ту сторону, куда и направлялся сначала, правда, оглянулся с растерянным видом.

— И что? — спросила Тами.

— Уехал, — сказал Тарик. — Вот только вид у него был какой-то странный — слов не подберешь... Словно знакомую увидел...

— Ох, Тарик... — сказала Тами с мягкой укоризной. — Ну откуда у меня быть знакомым из дворцовых гвардейцев? Скажешь тоже... — Она прищурилась. — Или ты из жутких ревнивцев? Посмотрел на меня кто-то моложе старческих годочков — и ты уже вскипел...

— Да ничего подобного, — как мог убедительнее сказал Тарик. — Просто у него вид был какой-то странный...

— У мужчин всегда бывает странный вид, когда они смотрят на красивую девушку, —засмеялась Тами. — Ты не знал? Не у всех, но у многих и многих...

Выбросив из головы гвардейца — экая, если подумать, пустяковина! — и настроившись от ее тона на игривый лад, Тарик спросил:

— Хочешь сказать, у меня тоже?

— Да нет, успокойся, — сказала Тами. — Вид у тебя самый надлежащий — мужественный и решительный, как и подобает записному покорителю и разбивателю неопытных девичьих сердец...

И глянула лукаво-выжидательно, готовая рассмеяться. Тарик ничуточки не смутился — все же не впервые сталкивался с острым как бритва язычком поднаторевших в игривых словесных поединках красивых девчонок (даже веселым девкам из «Лесной феи» не удалось смутить!). И ответил со всей возможной безмятежностью:

— Вот уж за кого я себя никогда не выдавал, так это за покорителя, а уж тем более разбивателя девичьих сердец, тем более неопытных...

— А хотелось бы таким быть? — прищурилась Тами. — Вот честно-честно?

— Тебе правду?

— Желательно.

— Вот тебе правда: я не знаю, — сказал Тарик искренне. — Был помоложе, о чем-то таком мечтал, как все мальчишки, а потом понял, что это счастья, очень может быть, и не принесет...

— Ох, как ты умудрен жизненным опытом! Мне, юной и невинной, даже страшноватенько с тобой... — сказала Тами с тем наивным видом, какой у нее, Тарик уже понял, укрывал насмешку (беззлобную, правда). — Тарик, не сердись на меня,