— Теперь перерыв. Я хочу отдохнуть. И перекусить. Ты говорил, что угощаешь.

Ладно, почему бы и нет. Время действительно обеденное.

Тем более, я и вправду обещал угостить Звеньева. Как своего спарринг-партнера. Хотя он тот еще обжора. Легче пристрелить, чем накормить.

— Хорошо, пойдем. Мне надо отдохнуть.

На самом деле отдохнуть надо было Звеньеву. Я еще мог бы работать дальше. Еще час и два.

Но надо тоже поддержать напарника. Поэтому мы отправились перекусить. В школьную столовую. Я хорошенько накормил Звеньева.

После обеда отдых.

— Я бы с удовольствием поспал, — пожаловался бугай. Протяжно зевнул. — Может, я пойду поваляюсь? Где тут есть удобное место? На сегодня все, может быть?

Я покачал головой. У меня на него много планов. Надо отработать заднюю подножку.

— Можешь отдохнуть в подсобке. Но только минут сорок. Потом продолжим, — неумолимо сказал я.

Звеньев радостно побежал спать. Я отправился на вахту. Позвонить Степанычу. Доложить обстановку. Спросить, как дела.

— Ну, хорошо, продолжайте занятия, — недовольно ответил тренер. Как всегда. — Что звонить по двадцать раз? По тебе пока без изменений. Тоже ждем. Так что, можешь не звонить.

Ну да, вы сама любезность, тренер. Я тоже очень рад вас слышать. Вслух я этого, разумеется, не сказал.

— Очень жаль, что побеспокоил вас, — сообщил я учтиво. — Встретимся уже на соревнованиях.

Хотел положить трубку. Но тренер не дал.

— Ты куда это собрался? — спросил он. — Подожди, я еще не закончил. Как это, на соревнованиях? Приходи сегодня на стадион, ты нужен.

Интересно, однако. Зачем приходить? Только что же сказал, чтобы не появлялся.

— Для чего? — подозрительно спросил я. — На тренировку, что ли?

Нет, конечно. Оказалось, совсем другое.

— Ты же у нас герой, — сказал тренер. — Забыл, что ли? Из райкома приедет. Первый секретарь. Из городского УВД. Они собрали все твои заслуги. И пожар, и арест преступников, и успешные выступления. Хотят тебя наградить. Грамота там, может, медаль какая. В общем, цацки всякие. Через три часа. Там не только ты, кстати. Еще нескольких человек будут чествовать. Ветерана труда, одного бригадира за отличные успехи в производстве. Директора АЗЛК. Так что, у тебя хорошая компания. Придешь?

Ух ты. Вот оно как. А как же угроза призыва? Или во время визита начальства это мне не грозит.

— Приду, — ответил я.

— Ну и отлично, — тренер отключился.

Надо бы найти рубашку. Так просто нельзя идти. А где я возьму? Домой нельзя возвращаться.

Я отправился к Егору Палычу. Крепкому физруку. Низкорослому и с седыми усами.

Тот меня выслушал. Молча. Пошевелил седыми усами. Хмыкнул. Ничего не сказал. Отвернулся и ушел.

Я думал, он все. Уже не вернется. Но нет. Вскоре физрук пришел обратно. В руках белая рубашка и черные брюки.

Я торопливо померил, оказалось, что одежда слегка маловата. Но в целом носить можно.

— Спасибо, Егор Палыч, — искренне сказал я.

Физрук опять хмыкнул. Ничего не ответил и ушел. Я отправился в подсобку и переоделся там.

В кресле с потертыми тряпичными подлокотниками лежал Звеньев и оглушительно храпел. Я не стал его будить. Зачем тревожить человека?

Тренировка сегодня отменяется. Так что пусть отдыхает.

Выйдя из подсобки, я пошел в мужскую уборную. Привел прическу в порядок.

Прямо из школы поехал на стадион. До торжественной встречи осталось два часа. Так что, я отправился к Оле. Она как раз сегодня вышла на работу.

Девушка как раз бинтовала руку очередному пострадавшему. Какому-то гимнасту, преданно смотрящему на нее большими глазами. Я постучался, приоткрыл дверь и заглянул в кабинет травматолога, а гимнаст как раз что-то нашептывал Ольге, интимно наклонившись к ней. Девушка улыбалась в ответ на его слова.

Хм, это не есть хорошо. Гимнаст первым повернул ко мне голову и недовольно проворчал:

— Занято, не видишь, что ли?

Я промолчал. Оля тоже повернулась, увидела меня и тут же улыбнулась еще шире.

— Я сейчас, милый, этот молодой человек уже уходит.

Надо было видеть, как разочарованно вытянулось лицо гимнаста. Я вышел наружу и вскоре гимнаст выскочил из кабинета, держа забинтованную руку перед собой. Смерил меня колючим взглядом с ног до головы, ничего не сказал, к счастью для себя, и торопливо ушел по коридору.

Я вошел обратно в кабинет. В коридоре больше никого нет. Так что, мы пока что предоставлены сами себе.

— Что ты тут делаешь? — спросила Оля после поцелуя. — Ты же говорил, что тебе нельзя здесь появляться.

Ага, уж не поэтому ли она так охотно слушала лесть и комплименты другого парня? Потому что знала, что я тут не появлюсь.

— Меня срочно вызвали, — ответил я. — Будут награждать. За все заслуги.

Оля расширила глаза, а потом кивнула.

— Да, точно. Мне недавно говорили, что должно приехать высокое начальство. Сказали тут прибрать, чтобы все сверкало и блестело. Вот в чем тут дело, оказывается.

Еще часик я сидел у девушки, болтал с ней и обнимался. Наш покой почти не нарушался. Пару раз заходили знакомые, больше никого.

Я сидел и наслаждался болтовней с девушкой. Что хорошо, когда общаешься с противоположным полом, так это то, что можно иногда отключать мозги.

А это как раз очень хорошо в моей профессии. Иногда надо отвлечься от текущих забот. От предстоящих больших соревнованиях. А ничего не значащая болтовня с девушкой очень помогает, знаете ли.

Потом отправился на церемонию. Оказалось, что приехал первый секретарь горкома Свиридов, недавно назначенный, так что уровень моей награды вполне себе высокий. Этот человек хозяин Москвы, вхож в самые высокие кабинеты Кремля, я и не знал, что к нам залетит птица такого высокого полета.

Честно говоря, я даже не ожидал, что меня когда-то отметят. Но нет, оказывается, все мои поступки, совершенные на благо общества, скрупулезно отметили, записали и теперь решили поощрять за сделанное.

Как ни крути, а порядок в государстве сейчас есть. За плохие поступки сейчас сурово наказывают, а за хорошие щедро благодарят и награждают.

Я получил благодарственную грамоту, медаль «За отличную службу по охране общественного порядка» и на вопрос первого секретаря ответил, что хочу работать в «Динамо» и отлично выступить на Спартакиаде, не ударив в грязь лицом. А еще сказал, что не мешало бы мне получить собственную жилплощадь.

Секретарь оказался плотным чиновником лет пятидесяти, приятным, с седыми бровями, со звучным наработанным голосом, с