пусто и тихо. Одинокий уборщик лёгкими проволочными граблями сметал ночной мусор. Она покурила на балконе, заметила бычок от сигареты с марихуаной в пепельнице и подумала, что её мальчику уже не помогает и трава. Раньше после сигареты он мог заниматься любовью часами. Вернувшись в номер, она постояла у кровати, разглядывая, словно впервые, его крепкое и в то же время нежное тело. Он лежал, разметавшись, отбросив верхнюю простыню, и это сочетание физической мужественности и детского обиженного выражения на припухлом розовом от сна лице, возбудило её. Она потянулась к нему, начала гладить. Он недовольно заворочался во сне, отпихнул её руку и перевернулся набок, спиной к ней. Возбуждение пропало, и она пошла под душ. После она долго стояла у огромного во всю стену зеркала, внимательно разглядывая своё ухоженное тело зрелой, рожавшей женщины. Высокая. Стройная фигура без видимых изъянов. В её сорок восемь ей не давали больше сорока, но это в глаза — что говорили за спиной, она предпочитала не знать. Возраст и приближающаяся менопауза брали своё, незаметно, неуловимо меняя привычные формы. Каждый день теперь она находила что-то, чего не заметила вчера: то увеличивающиеся валики на бёдрах, то начинающую провисать несмотря на подтяжку грудь, то новую морщинку. Она следила за собой: еженедельный косметолог, спортзал, процедуры. Перед поездкой сделала очередную — подтянула кожу, предательски собиравшуюся на шее в мелкие складки, когда она наклоняла голову.

Они позавтракали и снова вышли на пляж к тем же лежакам в тени — она предусмотрительно послала его занять их ещё ранним утром, пока сама занималась долгим и тщательным утренним макияжем. Вода оказалась тёплой и прозрачной. Заливчик был мелководный, и вода меняла свой цвет со светло-аквамаринового на тёмно-зелёный, бутылочный, в зависимости от того, был ли на дне песок или же густые заросли водорослей. Иногда на дне встречались острые коралловые выступы, в которых прятались колючие морские ежи. На мелководье, у самого берега, охотились два пеликана. Они парили невысоко над водой и внезапно камнем падали вниз. Быстро выныривали, и было видно, как подбирается мешок под клювом, как выливается из щелей по бокам вода, и как одним глотком проходит по шее и проталкивается в желудок добыча. Эти птеродактили, а выглядели они именно так, как на картинках и в фильмах изображают этих чудовищ, совершенно не обращали внимания на людей. Но каждый раз, когда следующий пеликан стрелой, вытянув страшный клюв, вонзался в воду рядом с очередным, дремлющим на матрасике купальщиком, она вздрагивала и подсознательно ждала страшного крика. Но все было тихо. Каждый занимался своим делом.

Где бы они ни отдыхали, с ним регулярно пытались заигрывать молодые девицы, но, так как он не знал английского и лишь беспомощно улыбался, когда с ним заговаривали, она, при всей природной ревнивости, не опасалась, что его заболтают и уведут. Но русские туристы добрались и сюда — на некогда далёкую и загадочную Ямайку, известную раньше лишь по пиратским романам да звонкой песне Робертино Лоретти. На третий день она, вернувшись на пляж с послеобеденного отдыха в номере, застала его мило болтающим с юной особой лет двадцати с небольшим, которая, как выяснилось после взаимных представлений, только сегодня прилетела сюда с подругой, и — какое совпадение — тоже из Москвы. Звали общительную девушку Майей, и оказалась она натуральной блондинкой, что не прибавило симпатии. Блондинка с недоумением смотрела на свою крашеную соперницу, и в голубеньких, полупрозрачных глазах её явно крутился невысказанный вопрос:

— Это твоя мама или «мамочка»? Ты с кем, парень, отдыхаешь?

А он и впрямь был почти одного возраста с её сыном — всего на год старше Сашки, который, выяснив, что мать живёт с его ровесником, ничего не сказал, но престал заходить к ним в гости и старался избегать встреч в общих компаниях. Она поколебалась: можно было показать свою власть над ним — например, поцеловать его сейчас в губы при этой девице и сразу расставить всё на свои места — подумала и не стала. Он мастер сочинять истории — вот пусть и выкручивается сам. Время до ужина они провели вдвоём. Он вёл себя беспокойно — крутился на лежаке, отвечал невпопад, высматривал кого-то по сторонам и не перелистнул даже пары страниц, в купленном в аэропорту свежем детективе. Она всё подмечала, посмеивалась, а внутри росло глухое раздражение — задёргался, сучонок, погулять захотелось, на свежую травку потянуло?

После ужина было шоу — выступала обычная в таких местах полупрофессиональная, кочующая между курортами группа кабаре — танцоров и безголосая певица, а после, конечно, танцы для отдыхающих. Она протанцевала с ним раз, другой, а потом, проследив его взгляд, в толпе у края танцплощадки увидела ту самую блондинку. Злость, копившаяся полдня, вскипела, но она недаром считалась сильным переговорщиком, умеющим сдерживать чувства в любой ситуации; не просто же так вытащила на себе, раскрутила бизнес в тяжёлые годы после смерти мужа и стала единоличной владелицей пусть и небольшой, но бизнес-империи. Она сдержалась и, пожаловавшись томным голосом на лёгкую головную боль, сказала, что пойдёт в номер. Нет-нет, ему не надо из-за неё лишать себя такого развлечения. Она приляжет, почитает, если получится, заснёт пораньше — возможно просто перегрелась на солнце.

Она не пошла в номер, а вышла к океану. Пляжный бар уже закрывался, но она успела взять двойной ямайский ром со льдом и, закурив, села на неосвещённом участке у воды, забравшись с ногами в кабану под белым полотняным навесом. Ветер, такой ласковый и освежающий днём, постепенно набирал силу, срывал пепел с кончика сигареты и хлёстко щёлкал полотнищем красного флажка на вышке спасателей, предупреждающим, что купаться запрещено — приближается шторм.

Она долго сидела так, бездумно глядя на ломкие острые кромки волн, отгрызающие при каждом набеге кусочки пляжа и подбирающиеся все ближе к её оставленным на песке туфлям. Стакан был пуст, разжечь третью сигарету никак не удавалось — ветер сбивал, как она ни старалась укрыть, пламя зажигалки. И когда, уже замёрзнув, она собралась уходить, то, наконец, услышала то, чего неосознанно дожидалась: шаги, невнятный разговор поодаль, женский смех. Какая-то пара проскользнула на пляж и устроилась невдалеке от неё в такой же кабане. Не думая, что делает и, растеряв внезапно всю выдержку, она вскочила, быстрым шагом подошла и рывком отдёрнула парусиновый полог.

Молодой мулат из отельной обслуги, и пышная белокожая брюнетка из отдыхающих испуганно шарахнулись, прикрывая наготу, а она, мгновенно протрезвев, смущённо забормотала какую-то ерунду, извинения, что, мол, подумала, что кабана пустая, что, мол, искала, где прикурить… Мулат, уже не стараясь прикрыться, ухмыляясь протянул ей свой «Зиппо», она прикурила, поблагодарила и пошла пошатываясь, неумело изображая пьяную, вдоль кромки воды, в мгновенно намокших туфлях под смех вслед и возобновившуюся возню под пологом.

В номере было пусто и холодно от включённого на полную мощность кондиционера, а когда он наконец появился, почти через час после её прихода, она, изобразив нежность, притянула к себе, вжалась, не отпуская целовала, принюхиваясь, пытаясь уловить запах другой женщины. Но, кроме йодистого привкуса моря и дезодоранта, который сама ему и купила, ничего не почувствовала.

Он был никем. И не только по её мнению, а и сам так считал. Инженер на нищенской зарплате в одном из полуразвалившихся, но чудом выживших проектном институте. За те три года, что они были вместе, она несколько раз пыталась, нет, не помочь — а дать ему возможность себя проявить. Предлагала заняться каким-то новым, и, как она была уверенна, перспективным направлением, сменить работу (и даже находила ему такую, на которой можно было, показав характер и инициативу, выдвинуться) — все напрасно, ей таки и не удалось выдернуть его с насиженного места. Он не решался, колебался, в результате она сдалась и оставила всё, как есть.

Шторм к утру успокоился, красный флаг на вышке сменился зелёным, и ничего, кроме неровной линии выброшенных на песок водорослей, которые уже собирали в кучи уборщики, и сорванной с одной из беседок крыши из сухих пальмовых листьев, не напоминало о разгневанной ночи. Утро они провели вместе. Вяло перебрасываясь замечаниями о погоде