— Вас понял, шевалье! Не беспокойтесь, я не стану жертвой вашего таланта.

— Очень хочется на это надеяться. Но, барон, а что же нам делать с графом д’Атосом?

— Его задача не изменилась, он должен выманить Сен-Мара за пределы дворца. Заминированную вами карету подгоните как можно ближе к воротам, людей держите наготове. Командовать отрядом будете вы, д’Артаньян!

Гасконец поклонился.

— Благодарю за эту честь!

— Граф, — повернулся я к Атосу, — собирайтесь, нас ждут великие дела!..

Глава 16

Епископ

Как бы это странно не звучало, Мазарини все еще был жив — едва слышно сипел и вертел по сторонам выпученными глазами, с закатившимися зрачками. Лицо итальянца стало пунцовым и так опухло, что стало похожим на огромную багровую тыкву.

— Наверное, он сломал себе шею… — глубокомысленно и важно изрек лекарь. — Я рекомендую… он запнулся. — Рекомендую покой! Только покой. Если не нарушены потоки крови, есть шанс на выздоровление. Несите его ко мне. Эй, кто там, начинайте готовить клизму!

Я скорбно кивнул, едва не расхохотавшись при этом. Ну… что тут скажешь, семнадцатый век на дворе, самый рассвет медицины, в кавычках, почти все болезни лечат кровопусканием и клизмами. Так что шансов на выздоровление у бедолаги никаких. Впрочем, это и к лучшему. Некогда мне разбираться еще и с всякими посланниками из Ватикана. Что там говорил де Брас? Джузеппе Мазарини в реальной истории стал кардиналом после Ришелье? Увы, больше не станет. Никогда. Три тысячи благочестивых блудниц, история меняется прямо на глазах. Правда хрен его знает, к чему все-таки приведет наша самодеятельность.

Слуги подхватили Мазарини за руки и ноги и утащили. Его болтающаяся голова подскакивала на ступеньках.

— Ваше преосвященство, — тихо сообщил секретарь кардинала. — Его высокопреосвященство приглашает вас к себе.

У меня сразу испортилось настроение. Ришелье не дурак, однозначно заподозрит меня в случившемся, так что придется отдуваться. Хотя… что он мне может предъявить? Свидетелей-то нетути. А простые подозрения к делу не пришьешь.

И не ошибся.

— Как все это понимать? — сухо проскрипел кардинал, не спуская с меня взгляда. Лицо его закаменело, а в голосе лязгала сталь.

— Трагический случай, — я скорбно вздохнул. — Ужасно, просто ужасно. Мазарини просто оступился. Все случилось на моих глазах. Пути господни неисповедимы.

— И как назло… — скептически заметил Ришелье, — других свидетелей не нашлось?

Я молча поклонился.

— Не морочьте мне голову, Антуан! — взвился кардинал. — Уж кому-кому, а мне известны ваши методы. Вы понимаете, что натворили? Но сначала ответьте — зачем? Чем вам заступил дорогу этот несчастный?

— Ваше высокопреосвященство! — я подпустил в голос возмущения. — Ваши обвинения…

— Хватит! — рявкнул Ришелье. — Вы своей выходкой сорвали мне очень много комбинаций! Это был очень полезный человек!..

Приступ гнева длился довольно долго, я уже стал побаиваться, что его высокопреосвященство хватит удар. Но оправдываться не собирался. Никакого смысла нет, потому что кардинал уже назначил виновного. Опять же, ничего мне сделать он не сможет. Покричит — перестанет. Для него даже полезно, погонять кровь по венам.

Сидевший возле камина отец Жозеф молчал. На его губах просматривалась едва заметная улыбка. Заговорил он только тогда, когда кардинал совсем выдохся.

— Ваше высокопреосвященство, — вкрадчиво начал он. — Возможно Антуан действительно невиноват.

— Хватит защищать вашего любимчика! — опять вспыхнул Ришелье, но тут же охнул и страдальчески морщась, сел в кресло.

Я тут же сорвался с места и подал ему кубок с настоем.

Судорожно дергая кадыком, Ришелье сделал несколько глотков и снова зло уставился на меня.

— Немедленно докладывайте…

— Ваше высокопреосвященство… — я передал ему протокол допроса испанца и кратко изложил случившееся в таверне. — Таким образом, получается, что упомянутая группа мятежников действует только по своему личному умыслу. Они играют претендентами на регентство словно пешками, без их ведома, а Эскуриал* даже пытается их сдерживать, заподозрив, что они играют свою игру и дабы избежать осложнений. Но я не верю в их добрые намерения, ведь этих людей именно они послали.

Эскуриал — дворец, резиденция испанских королей в Мадриде.

Ришелье быстро прочитал бумаги, кивнул сам себе и сухо поинтересовался у меня:

— Где находится этот испанец?

— В тайном убежище под надежной охраной, ваше преосвященство.

Я думал, что он прикажет передать Себастьяна его людям, но ошибся.

— Пусть там и остается, а вы… — у Ришелье нервно скривились губы. — А вы займитесь своими непосредственными обязанностями… — он сделал паузу и мстительно добавил. — Духовным окормлением ее величества королевы и дофина.

Я опешил и буркнул.

— Я планирую сразу после похорон его величества отправить королеву с наследником в свое епископство под видом паломничества. Там я смогу обеспечить полную безопасность.

Ришелье после недолгого раздумья кивнул и сказал.

— Действуйте по своему разумению, а об остальном пока забудьте. Вы меня поняли? Никакой самодеятельности. Исключительно духовное окормление и безопасность. Чем занимается ваш сообщник де Брас? Неважно! Прикажите ему немедленно оставить все свои дела, чем бы он не занимался. Вы меня поняли? И держите его при себе.

Я сильно озадачился, потому что выходка с Мазарини мне обошлась дороже чем планировалось. Такого развития событий я точно не ожидал.

«Какого черта? — зло думал я, выходя из кабинета. — Отставка? Из-за этого сраного макаронника? Думает, что справится сам? Ну что же, флаг в руки и ветер в спину. А мне отдохнуть точно не помешает…»

Но не успел сесть в седло, как ко мне подбежал монах из окружения падре Жозефа и передал что святой отец желает видеть меня у себя.

— Сын мой… — с легкой улыбкой на губах капуцин покачал головой. — Вы так и не избавились от своей порывистости.

«Пошел в жопу, старый хрыч…» — подумал я, хотел ему грубо ответить, но смолчал. Вот достали, честно слово, с этим макаронником. Сдох Ефим, да и хрен с ним.

— Однако, ваши нестандартные решения всегда… — монах несколько раз одобрительно кивнул. — Всегда приносят пользу. Но надо быть осторожней, да. Хотя… — он усмехнулся. — Считайте этот совет моим старческим брюзжанием. Итак…

Он замолчал.

— Падре?

В блеклых глазах капуцина блеснули лукавые искорки, он улыбнулся и посоветовал.

— Продолжайте воплощать свои планы, а гнев его высокопреосвященства скоро пройдет. Знайте, его высокопреосвященство всегда был и будет