на реакцию Бориса. — И бродяги поклянутся забыть о нашей встрече, иначе дверь станции для них навсегда будет закрыта.

— Тогда нам придется продолжить поиски, — не дал договорить Сашка. — А когда пройдёт испытательный срок и результата не будет, я даже представить не могу, что нас ждет. У Сидоровича фляга свистит громче, чем у его покойного отца.

— Будет вам результат, — ответила девушка.

Маша положила перед близнецами целлофановый пакет со своими остриженными волосами. Затем сняла с шеи тонкую, как паутина, цепочку с маленьким кулончиком в виде капли и протянула парням:

— Скажите, меня задрали собаки между Бякино и Стромино, тут такие были, это знают все. Покажите волосы, измажьте только кровью, что ли, немного. Кулон сынуля должен узнать, мне его Михалыч подарил, когда давал время на обдумывание, ухаживал так, значит.

Братья встали с лавки и повернулись задом. Борис развязал им руки, отдал оружие и вещи и, стараясь выглядеть как можно серьезней, произнес:

— Не вздумайте баловать. Второго шанса у вас не будет.

— В этом наш общий интерес, — ответил Сашка, вынимая банки с рыбными консервами и различные каши из рюкзака. — Вот, надеюсь, эта еда поможет заткнуть им рты, накормите бродяг ужином помимо запугиваний. А мы скажем, что заплатили провизией за информацию о теле.

Сашка и Пашка надели автоматы на грудь, на спину рюкзаки и ушли в сторону станции Ерёлино.

— Хорошие ребята, — тихо произнесла Маша. — Нам бы такие сгодились.

Сережа сделал важный вид начальника и, подойдя к выжившим, громко и четко объявил:

— Всё, что сегодня и вчера произошло в нашем убежище, должно остаться здесь. Кто не умеет держать язык за зубами, больше сюда никогда не вернётся, ферштейн?

— Да не глупые мы, всё понимаем, — ответил самый крупный из бродяг. — Ты лучше скажи, ужин-то будет сегодня или нет? Мы всё слышали.

— Чего нам ждать вечера? — улыбнулся смотритель. — Давайте сейчас начнём готовить.

***

Третий день идет дождь. Крантику очень нравилось, как сверкают молнии в небе и грохочет где-то там высоко гром. Паренек разделся до трусов и вышел на перрон. Намылил куском старого хозяйственного мыла обрезок поролона и принялся натирать кожу обильной пеной. Капли дождя тут же все смывали.

Люди поначалу смеялись над ним. Мол, вот дурачок, не заметит, как заболеет.

— Простудишься, кто за тобой ходить будет? — бурчали выжившие обитатели станции.

Но чуть погодя к нему присоединился один бродяга. Затем еще и еще. Люди стали выходить и в прямом смысле мыться.

Женщины пытались вымыть головы, но волосы долго не намокали как следует. Тогда Крантик взял ведерко и принес воды из колодца. Откуда-то появился флакон шампуня. Никто не признавался, чей он, да это было и неважно. Люди радовались жизни и улыбались друг другу, возможно, первый раз за последние три года.

— А ты мне не верила, — Маша ткнула локтем подружку в бок, кивая на пенное сумасшествие. — Человеку нужно мало для полного счастья.

— Может, в твоей затее с баней что-то и есть, — тихо ответила Ю, оглядываясь по сторонам.

Небо будто знало, когда бродяги закончат мыться, и выключило дождик. Даже солнышко выглянуло из-за туч на несколько минут. Крантик вынес из станции немного дров и разжег костер прямо возле входа. Сереже не сильно понравилась такая затея, но ругать подростка все же не стал. Дрова долго разгорались, обитатели убежища не стали ждать, вытерлись одеждой и ушли греться в зал ожидания. Тем более, что дождик вновь начал капать.

Грант тоже переключил свое внимание на потухшую печку-буржуйку, закинул в нее дрова с улицы и принялся раздувать. Дым шел почему-то не в трубу, а внутрь помещения. Тогда Борис Валентинович надел старые, местами рваные рукавицы и, немного покручивая туда-сюда, снял трубу с печи. Затем просунул через отверстие в заколоченном окне наружу.

— Давно не чистили, — сказал Сережа и принес из своей коморки молоток. — Опасно потому что, такой шум слышно далеко.

Борис посмотрел в саму трубу и, качая недовольно головой, произнес:

— Смотри, какой нарост сажи на стенках. Труба хоть и широкая, а проход стал меньше в три раза. Да еще целых два колена. Кто ж так делает?

— У нас тут, Борис Валентинович, не слесарная мастерская, — ухмыльнулся смотритель Сережа. — И сварщика с аппаратом вызвать неоткуда. Какая была труба, такую и воткнули.

Борис положил один край железяки на рельс, а другой зажал под мышкой. Сережа принялся обстукивать ее с разных сторон, пытаясь отбить внутри куски черного вещества. Напарник то и дело прокручивал и подставлял под удар новое место, поглядывая между делом по сторонам, не вылезет ли какой зомби-грибник с зомби-корзинкой на резкий металлический звук.

— Пробовали проволоку с тряпкой просовывать, — шмыгнул носом Сережа и вытер его рукавом. — Не сильно помогает.

Закончив работу, напарники вставили трубу на место и закрыли дверь.

— Ну, кочегар, попробуй затопи, — обратился Сережа к Гранту.

Паренек поджег спичкой кусок березовой коры и сунул его под низ. Дым перестал идти в помещение, но огонь разгорался все равно неохотно. Тогда Крантик нагнулся, посмотрел в топку и, надув щеки, как хомяк, со всей силы дунул. Огонь резко вспыхнул и с хлопком обдал лицо мальчика.

— Грант! — вскрикнула