в пасть, то лучше позже, чем раньше. Интенсивом и физическими нагрузками меня не напугать, есть вещи на порядок пострашнее. А ещё лучше, пока меня там будут наставлять на путь истинный, найти себе местечко потише, а лучше по хозяйственной части. Вон, сегодня парни пол утра ругались, что пайки разлетаются непонятно куда, и скоро будет нечего жрать. Пайки эти не то порастащили за услуги девкам с низкой социальной ответственностью, не то забарыжили кому-то, или и то и другое сразу. Да и те коробки, что остались в наличии, распотрошили - то тушняка не хватает, то рисовой каши. А уж найти обязательные три конфетки, именуемых “ёжиками”, стало большой удачей. За которой следовала тщательная делёжка. Так что я про себя решил попробовать найти себе в этом бедламе работу подальше от передка, поближе к кухне. Если получится, конечно.

А шанс, на мой взгляд, был, и был неплохой. Судя по разговорам парней, в подразделении назревал кадровый кризис. Много толкового народу просто ушло, “запятисотилось”, “встали на лыжи”, как здесь говорили. Многие ушли, как только деньги превратились в пшик. Другие не верили, что командование разрулит эту ситуацию, а ещё часть рванули домой выручать близких. Остались либо те, кому некуда было идти, вроде одиноких или бывших ЗК, либо молодых и с романтическими ветрами в голове. Остались и те, кто получил из дома весточку, что у родных всё в порядке - это были в основном деревенские или из маленьких городков, не затронутых аномальным явлением. Однако и у оставшихся “фляга свистела”, парни срывались по пустякам.

Понимая ситуацию, командование обещало наладить оплату, причём прорабатывалась и идея оплаты труда родственникам бойцов трофейными драгметаллами, топливом и пайками, то есть практически бартером. Для этого управление Добровольческого Корпуса создавала целую службу, работающую во всех областях необъятной и неделимой Родины.

Соответственно, при дефиците классных специалистов с опытом, приходило много новичков - бывших менеджеров, юристов и прочих филологов, которых придётся обучать не то что с нуля, а со знака минус. Много и откровенных идиотов, и тех, чья “физуха” стремится к нулю, и годных только на мясо. Если, конечно, переживут интенсив и боевое слаживание. Не помрут при этом от инфаркта, от астмы или в приступе других болячек. Или не будут отсеяны после тестов на ВИЧ или гепатит, потому что лекарств нет и не предвидится, а медслужба работать с “вичовыми” и “гепатитниками” отказалась наотрез. Да и экспресс-тестов было мало, так что оставшиеся ещё медики всё равно были на изжоге.

Те кто поумнее, старались в эту мясорубку не лезть, а искать удачу в более спокойном месте. Как сказал один из пожилых уважаемых бойцов, Добровольческий Корпус - это для неудачников, которые не могут устроиться в жизни другим способом. Эти слова неожиданно запали в голову, и я ещё больше утвердился в намерении найти здесь работу с минимумом рисков. И девчонок вытащить в более безопасное место.

Следующие три недели прошли в лютом ужасе. Во-первых, я понял, что таскать железо и жать штангу в уютной тренажёрке три раза в неделю по паре часов в день не совсем то же самое, что потеть с утра до вечера в полном снаряжении на жаре, размахивая старым покоцанным калашом под матерные крики инструкторов в панамках. К вечеру от усталости я едва говорить мог, а поясница просто отваливалась. На этом этапе отсеялось уйма новобранцев, пришедших в Корпус за регулярной жратвой, одеждой и романтикой. Или которым просто некуда было идти. У одних заболели ножки, у кого-то выпал геморрой, пару дядек накрыла эпилепсия, а кое-кто и помер, банально не выдержав нагрузок. Мне же, памятуя о раненой ноге, давали некоторое послабление, в части ползаний на корточках и стрельбы с колена. Но при этом я ещё и таскал с собой Плаксу, так как был один из немногих новобранцев, кто реально имел опыт боя против монстров. Как ни крути, а опять же, экономия на охранении курсантов. Мало того. Инструктор по огневой подготовке с позывным Отче еще и пробовал улучшить мои навыки работы с СКСом, при этом крайне матерными словами крыл эту “тупую неудобную железяку”. Но так как выбирать было не из чего, а патронный голод для автоматов становился день ото дня всё сильнее, то осваивать мне, по сути, приходилось два вида личного оружия. Но, опять же, рядом, по соседству, бывалые бойцы Корпуса осваивали “Вепри” и “Сайги” 12-го калибра, как более убойные по сравнению с 5,45 по крепким на рану гончим, и как более эффективное на близкой дистанции. Патронов 12-го калибра привезли целую фуру, так что на первое время, пока всё не устаканится, жить было можно.

Во-вторых, до меня внезапно дошла простейшая мысль: Все. Хотят. Жить. Нет, я и раньше это знал, интеллектом, но здесь внезапно я её осознал во всём глубинном смысле, осознал до самого центра печёнки и ректальных глубин. Это не просто жить, это не в смысле иметь побольше бабла или тёлку-тачку лучше чем у соседа, а в самом простейшем и животном смысле. В смысле СУЩЕСТВОВАТЬ. Дышать. Видеться с девчонками. Бухать, трахаться, вкусно кушать. Решать мелкие бытовые проблемки. Трепаться ночью у костра с бойцами своего взвода. Сохранить здоровье и вернуться домой одним целым куском. И за это самое ЖИТЬ не малое количество людей могут так или иначе, в той или иной степени пойти на сделку с совестью. Если эта самая совесть ещё осталось. Ну а в среде профессиональных воинов многие вещи решаются на уровне рисков, выгоды и уверенности быть безусловно насаженным на кувалду в случае невыполнения задачи. И тут, что называется, возможны нюансы. Поэтому совет Джюса, неожиданно взявшего надо мною шефство и часто объясняющего тонкости воинского искусства - “никому не верь!” - тоже запал в душу.

Кстати, разговоры у костра или за чаем в редкие минуты отдыха - это та ещё песня. Это и посиделки, и отдых, и совещание в одном флаконе. Старики рассказывали разные истории о работе в Африке или Сирии, о том как работали на Украине. Посмеивались с первоходов, обвешавшихся шевронами и строивших из себя матёрых бывалых воинов. Решали, кто чем займётся завтра, кто дневалит или таскает воду из колодца. Или обсуждали, кто может работать, а кто годится только на мясо. Как один парень, чьи мозги давно сварились от соли и мефа, и демонстрирующего удивительную тупизну вместе с неспособностью находить с товарищами общий язык.

- Ну а к-куда его?! - заикаясь после старой