— Идемте же! — весело позвала она. Так и знал, что ключи у нее.

Мы направились по коридору, я засунул руки в карманы, проверяя, нет ли там чего лишнего, что могло бы позвякивать, когда я стащу какой-нибудь пузырек. Переложил зеркало связи в карман брюк.

Бабушка торжественно отворила дверь лаборатории, как будто это не рабочее место ее сына, а какой-нибудь музей. Впрочем, лаборатория и выглядела как музей или операционная. Здесь царил идеальный порядок, новенькие колбы сияли на свету, полные, ни разу не тронутые пузырьки, баночки и ящички стояли на полках идеально в ряд, а на горелках не было ни единой капли гари или налета, который обычно довольно сложно оттереть, если горелками пользовались. То же самое касалось и казанов, поблескивающих металлическими боками, и печи, в которой даже пела не было. Но главное — морозильный и холодильный шкаф — они были практически пусты, что не бывает у алхимиков, которым в процессе работы приходиться что-то замораживать или оставлять в холодном месте. Лишь несколько одиноких колб с травяными заготовками и мазями, которые необходимо хранить в холодном месте.

— Святик очень любит чистоту, — видимо, чтобы хоть как-то сгладить бросающуюся в глаза чистоту, заявила бабка с невозмутимым видом.

В ответ Ольга только сдержанно кивнула, потом повернулась к Святославу:

— Над чем же вы сейчас работаете, Святослав Богданович? — вежливо спросила она, заставив меня сдержанно улыбаться.

Святик надул щеки, судорожно придумывая, чтобы ей такого ответить. Бабушка же затянула на лицо улыбку, схватила Ольгу под руку и повела к столу, явно спасая положение Святика:

— Взгляните, Олечка, эти горелки мы заказывали из столицы, их совсем не нужно поджигать, просто повернуть рычажок, срабатывает маленький огненный артефакт, и огненная ойра внутри раскаляется за несколько секунд.

— У меня такие же, — сдержанно призналась Ольга, покосившись на меня.

Пока бабка показывала Ольге лабораторию, я отправился изучать содержимое полок. У меня глаза разбегались от разнообразия настоек и ингредиентов. Была бы моя воля — половину забрал, но вряд ли оно все уместится в моих карманах. Сразу приметил пузырек яда редких лягушек окопипи — так их зовут жители Материка Великих равнин, где они обитают. Приметил экстракт сине-зеленых водорослей, который мне наверняка пригодиться.

Пока Святик рассказывал Ольге, чем он сейчас занимается, сконфуженно выдумывая на ходу какое-то лекарство от гангрены, я эти два пузырька стащил и быстро передвинул на пустые места другие пузырьки. Но самое интересное наверняка хранилось в железном шкафу с магической печатью, и туда так просто не влезть без Святослава.

— А что там? — вклинился я в их разговор, ткнув пальцем на шкаф.

— Ойра и редкие ингредиенты, — спокойно пояснил Святик, явно обрадовавшийся, что больше не нужно нести чушь. — У меня чешуя василиска есть и даже перо Жар-птицы, — гордо заявил он.

— Правда?! Покажете? Никогда не видела перо Жар-птицы. Они разве не вымерли.

— Вымерли, — вздохнул Святослав, — это перо мне осталось от отца.

Святик взмахнул рукой, вырисовывая в воздухе символ — шестиконечная звезда, проще этого защитного символа разве что простые геометрические фигуры.

Печать тут же приняла ключ, отозвалась зеленым сиянием, щелкнул замок и дверь медленно открылась.

Святослав осторожно извлёк оттуда стеклянный ящик, в котором лежало едва заметно сияющее вытянутое и тонкое золотое перо. Сейчас его сияние почти не было видно, но, если выключить свет оно будет гореть как огненная ойра. А я ведь и не знал, что у нас есть это перо. Продай мы его — наверняка можно было бы с лихвой покрыть расходы на зелье для мамы. Но продавать его конечно же нельзя — это семейная реликвия.

Святослав осторожно поставил ящик на стол, откинул крышку:

— Только лучше не трогать, — неуверенно попросил он. Ольга кивнула и, затаив дыхание, склонилась над ящиком, разглядывая перо.

Пока они любовались редкостью, я заглянул в шкаф, изучая его содержимое: живая ойра, маленькая колба мертвой — с печатью подлинности, а значит купленная легально. Редкая ярко-желтая трава шинис, которая растет только в одном месте, на далеком необитаемом острове посреди океана. Дальше шли различные яды со специальной пометкой в виде красного круга, экстракты редких растений, несколько усиливающих артефактов, несколько стихийных-бытовых, которые необязательно было сюда класть.

Я попытался вспомнить, входило ли что-либо их этого в зелья будущего — шинис, кажется, мне понадобиться, да и экстракт морозянки может пригодиться. Пока все любовались обсуждали перо, я стащил и эти банки, правда, теперь нельзя было вынимать рук из карманов, иначе бы они начали позвякивать и мгновенно выдали меня. Побродил еще немного по лаборатории, между делом заглядывая в ящики и коробки: то там, то сям вытаскивал то, что мне могло понадобиться из сухих ингредиентов — и снова запихивал в карман. Решив, что взял все, что хотел, я демонстративно взглянул на часы и воскликнул:

— Ой! Я ведь опаздываю, скоро отец приедет!

Хотя отец приедет за мной только через пятнадцать минут, но больше оставаться в особняке бабки я не мог. Мое восклицание было мало кому интересно, но Ольга произнесла:

— Я, пожалуй, тоже пойду. Мы вечером с Максимом собирались посетить театр. Вы как, Святослав Богданович, не желаете составить нам компанию?

Святослав, явно не ожидавший приглашения, растерялся, вытаращившись на Ольгу и принявшись мямлить что-то невнятное.

— Какая отличная идея! Конечно же желает! — ответила вместо него бабка, а Святик только судорожно сглотнул и кивнул.

Мне эта идея едва ли понравилась, но все же Святославу и впрямь стоило бы развеется и сходить хоть куда-нибудь без бабули. Правда, не с врагами семьи, но вряд ли Вулпесы собираются его убить в этом театре. Да и если бы они решили с нами расправиться, Святослав наверняка бы был в конце этого списка.

Уже не слушая их любезные расшаркивания и прощания, я торопливо бросил:

— До встречи! — и поспешил на выход.

Баночки и пузырьки в кармане предательски позвякивали, но я уже не обращал на это внимания. Мне не терпелось скорее приступить к экспериментам.

Я выскочил на улицу, зашел за забор, спрятался так, чтобы из особняка никто меня не видел, и начал перекладывать в ящики украденные пузырьки из карманов.

Услышал со стороны особняка голоса, затем легкие шаги под которыми ритмично поскрипывал снег, пришлось ускориться и поскорее закончить, закрыть ящички и спрятать обратно в пакеты.

Ольга вышла из-за ворот, бросила в мою сторону строгий взгляд, остановилась, задумчиво разглядывая соседнее здание.

— Я видела, как вы стащили те пузырьки, — скучающим тоном произнесла она, так и не взглянув на меня.

— Да? — усмехнулся я. — И почему же не выдали меня?