Перевожу взгляд на Надану, она расплетает руки, скрещенные на груди, и пожимает плечами:

— Он не врет. По крайней мере, я не чувствую фальши.

— Все-таки допрос, — мрачно кивает Эд и углубляется в свои мысли, привалившись к стене.

В принципе, я не обязан отчитываться перед подчиненными, но Эд не просто подчиненный, он мой соратник и, хотелось бы верить, что друг. Или «хотелось верить» снова меня подводит?

— На людей, к которым ты меня отвозил, напали. Они мертвы. Только два человека знали, что я был у них: Виктор, мой раб, и ты. Виктор чист. Мне неприятно проверять тебя, но я должен это сделать.

— Можно я присяду? — спрашивает Надана, кивая на пустующий стул, идет мимо Эда, равняется с ним.

Медальон на шее жжет огнем, пальцы дурного предчувствия сжимают горло. Действую превентивно: перепрыгиваю через стол, еще не понимая, кто мой враг и что делать. В этот момент Эд бьет Надану локтем в шею, выхватывает пистолет из кобуры на ее бедре, наводит на меня. Бросаюсь ему в ноги. Одновременно гремит выстрел.

С учетом нынешней прокачки, заломать Эда и выбить пистолет не составляет труда. Хочется схватить его за волосы и бить, бить лицом об пол, чтоб хрустели хрящи, хлюпала кровь… Но пересиливаю себя, сажусь верхом, заведя его руки за спину, беру на болевой и, наклонившись, шепчу ему в ухо:

— Сколько тебе заплатили, гнида? Падла, я тебя на лоскуты порежу, и если ты думал, что знаешь, что такое боль, ты ошибаешься. — Выкручиваю его руку, он орет, бьется об пол, а потом вдруг затихает, судорожно вздрагивает всем телом.

Его удар не вырубил Надану. Она давно поднялась и наблюдает за нами, потирая шею.

— Вот же гнида! Что с ним? Подох или прикидывается? Это, конечно, не смешно, но он был честен с тобой. Верил в каждое свое слово.

— Проверь пульс. Не рискну его отпустить.

Подняв пистолет, Надана ставит его на предохранитель, сует в кобуру, щупает пульс на аорте Эда, кивает.

— Живой.

Обмякшее тело снова напрягается, Эд вертит головой по сторонам, дергается — я заламываю его руку, он шипит.

— Какого хрена? Что происходит? Леон?

Ослабляю хватку, наклоняюсь и снова шепчу:

— Это ты мне скажи, что происходит.

Он на пару минут затихает — анализирует происходящее.

— Ты меня вызвал, я пришел. Ты устроил мне допрос, я ответил…

— Попытался разоружить Надану и прикончить меня.

— Этого не помню.

Надана, сидящая возле него на корточках, кивает:

— Похоже, не врет.

И тут до меня доходит, что ментальное воздействие может быть не программой смерти, а подчинением воли, например. Возможно, у Эда был контакт с Боэтархом, но это стерто из его памяти, потому он сам не знает, что пытался меня убить, и верит своим словам, а потому их нельзя распознать как ложь. И программа не расценила его действие как противоправное деяние, потому что Эд по доброй воле ничего противозаконного не совершал.

— Надана, дай наручники или веревку.

Девушка отправляется на поиски. Эд говорит, уже не сопротивляясь:

— И что теперь?

— Пойдешь в камеру. Потому что ты можешь броситься в любой момент, не желая того. Но прежде мы побеседуем, и я кое-что для себя выясню.

Крепко связываю руки Эда, он поднимается и садится на стул, растопырив коленки. Его голова опущена, в глазах стоят слезы.

— Как же так? — лепечет он. — На мне брат и мама, я не могу в тюрьму.

— Вот сейчас и разберемся, как же так…

Звенит коммуникатор — отвлекаюсь, чтобы ответить Гискону, выхожу из кабинета. Надана подходит к Эду, бдит. Вызвавший меня Эйзер сразу приступает к делу:

— Как рекруты? Будут? Они нужны уже сейчас. Можно сказать — вчера были нужны, мои люди донесли, что в ближайшее время аборигены собираются штурмовать вышки. Ну а потом нефтекачки приберут к рукам Магоны. Или выставят такой счет за услуги, что проще от вышек отказаться.

Еще раньше он говорил, что особой опасности местные не представляют, а вышки — настоящая локация-крепость, но сегодняшний день показал, как хрупка человеческая жизнь. Чтобы не рисковать теперь уже своей стаей, уточняю:

— Мне нужно понимать масштаб проблемы. Хватит ли сорока человек…

— Хватит. Местные — дикари с древними дробовиками. Главная опасность — наемники Магона, которые им подыгрывают. А если поставить их перед фактом, действовать в открытую, идти на конфронтацию и рисковать репутацией Магонов они не станут.

— Есть сорок взрослых. Нужно самое современное обмундирование и оружие, огнестрел, не плазма. Наведем порядок на втором уровне, посмотрю, как эти люди в работе, и сегодня ближе к ночи вылетаем на полуостров. Все, включая женщин, владеют оружием и рукопашкой. Свяжусь с тобой через полчаса-час, я немного занят — киллера допрашиваю.

— В смысле — киллера?

— На меня только что было очередное покушение. Но ничего, отбился. Можно сказать, привык.

— Потом у меня совещание. Держим связь через Лераттона.

Судя по тому, что он не заикнулся о своей жене, она пока в порядке. Возвращаюсь в кабинет, сажусь на свое место напротив Эда, кладу руки на стол и сплетаю пальцы.

— Теперь рассказывай медленно и подробно, что ты делал с момента, когда первый раз отвез меня на второй уровень.

Ненадолго задумавшись, Эд начал рассказ. Получилось, что провал во времени случился в тот день, когда он отвез меня в парк, возле которого живут Помпилии. Затем он пошел в больницу к матери, а оттуда — домой. А когда добрался, его встретил испуганный брат, была уже глубокая ночь. Но почему-то Эд не придал значения странности, провал во времени списал на стресс.

Скорее всего, Эду промыли мозги и допросили его. Благо что он не знает обо мне ничего компрометирующего и не совсем в курсе, как обстоят дела в «Оплоте». Зато от Помпилиев забирал меня еще до Полигона, и вычислить нужный дом Боэтарху было несложно. Конечно же, он не знал, что там Элисса, и руками бандформирований, подконтрольных его союзникам Филиным, хотел захватить в плен жильцов, чтобы допросить и выяснить обо мне побольше. Убивать он их тоже не собирался.

Догадка захватывает так, что, не в силах усидеть на месте, я меряю шагами кабинет, не обращая